Исай Абрамович - Книга воспоминаний

Так в уничтожении оппозиций 20-х годов закладывалась основа для окончательного уничтожения партии в тридцатых годах.

На ХVI съезде партии борьба со всеми оппозициями фактически закончилась. Троцкий был выслан за границу. Правые присмирели, борьбу прекратили, от своих взглядов отказались. На ноябрьском пленуме ЦК 1929 года Бухарин, Рыков и Томский выступили с заявлением, в котором писали:

«Мы полагали, что при намечавшихся нами на апрельском пленуме методах проведения генеральной линии партии мы могли бы достигнуть желательных результатов менее болезненным путем. Однако, подводя итоги истекшего года, мы констатируем, что у нас была известная ошибочная недооценка тех могущественных рычагов воздействия на деревню, которые в конечном счете начали перекрывать отрицательные стороны чрезвычайных мер». (Ваганов, «Правый уклон в ВКП(б) и его разгром», стр.247)

Таким половинчатым признанием своих ошибок Сталин не удовлетворился. Пленум ЦК квалифицировал заявление Бухарина, Рыкова и Томского как «фракционный маневр политических банкротов, аналогичный „отступательным“ маневрам троцкистов, не раз использовавших свои якобы примиренческие заявления как метод подготовки новых атак на партию». («КПСС в резолюциях», т. II, стр.663)

Под давлением большинства Бухарин, Рыков и Томский 26 ноября 1929 года опубликовали в «Правде» новое покаянное заявление, в котором писали:

«В течение последних полутора лет между нами и большинством ЦК ВКП(б) были разногласия по ряду политических и тактических вопросов. Свои взгляды мы излагали в ряде документов и выступлений на пленумах и других заседаниях ЦК ВКП(б). Мы считаем своим долгом заявить, что в этом споре права оказалась партия и ее ЦК».

Массам членов партии и рабочих на протяжении многих лет вдалбливалась мысль, что революционер должен обладать несгибаемой волей и смелостью, должен в любых условиях выстоять в борьбе за свои идеалы. И одновременно в сознание внедрялась другая мысль: истинный большевик, совершив ошибку, должен иметь мужество публично признать ее и искренне участвовать в ее исправлении.

Вот на этих двух догмах покоилась сталинская политика репрессий против бывших товарищей по партии.

На первом этапе внутрипартийной борьбы, в 1923–1929 годы, публичные покаяния руководителей и членов оппозиционных группировок сослужили хорошую службу Сталину — и не зря он их так усиленно добивался. Покаяния эти должны были показать партии и народу, что все старые лидеры партии, кроме Сталина, оказались не способными к руководству, совершили ряд политических просчетов и ошибок и, если бы не Сталин, привели бы страну к краху. Такой вывод не могли не делать люди, хотя бы читающие газеты. Ведь не могли бы, рассуждали они, признать свои ошибки такие крупные партийные лидеры, как Троцкий, Зиновьев, Каменев, Бухарин, Рыков, Томский и другие, если бы они этих ошибок не сделали! Ведь не испугались же они, в самом деле? Да и чего им бояться?

Такая логика действовала неотразимо и, развенчивая, лишая обаяния имена вчерашних вождей, автоматически повышала авторитет Сталина. Ведь именно он, единственный из всех, оказывается, не делал никаких ошибок, он, именно он, безошибочно вел страну вопреки всяким уклонистам.

Покаяния были хорошим психологическим мостиком к физическим расправам тридцатых годов. Приучив массы к покаянным заявлениям политически шельмуемых противников, Сталин на следующем этапе сравнительно легко перешел к инсценировке судебных процессов, где те же люди каялись теперь уже во всех мыслимых и немыслимых преступлениях в форме судебных показаний. Сознание масс, подготовленное предшествующими признаниями своих ошибок, воспринимало процессы 1936–1939 годов как логическое следствие ошибок, переросших в преступления. То, что подсудимыми на этих процессах оказались закаленные в прошлом революционеры, видные большевики, делало их признания только более убедительными. Ведь не испугались же они! Они-то не могут бояться!

В одной из передач «Немецкой волны», в рецензии на какую-то американскую книгу о Сталине, автор рецензии сказал: «Тиран спал в Сталине очень долго». Не могу с этим согласиться. Тиран в Сталине всегда бодрствовал, он лишь ждал своего часа. И прежде чем обрушиться на миллионы людей, он уничтожал неугодные ему единицы. В той же передаче «Немецкой волны» передавалась рецензия на книгу Б. Бажанова, бывшего секретаря Сталина. Бажанов рассказывает в своей книге, как по приказу Сталина был расстрелян без суда и следствия чешский коммунист-инженер, монтировавший кремлевскую телефонную станцию. Убрать его Сталину понадобилось потому, что он монтировал и специальное устройство, с помощью которого Сталин мог подслушивать разговоры руководящих партийных деятелей. Бажанов бежал из Советского Союза в 1925 году. Значит, вот как рано не спал тиран! Известно и организованное Сталиным убийство Блюмкина, и шахтинский процесс, и процессы демпартии, меньшевиков и прочие….

…После разгрома правых и изгнания Бухарина, Рыкова и Томского из Политбюро, в его составе остался единственный из членов ленинского Политбюро — Сталин. Все остальные были в ссылке, в «отпуске», или на низовой работе. Сталин делал все, чтобы вытравить из сознания масс даже воспоминания, даже имена прежних вождей партии. Именно тогда Сталин начал создавать версию о двух вождях партии — Ленине и Сталине.

На ХVI съезде партии уже не было никакой оппозиции, и никто не мог опровергнуть безудержное хвастовство «безошибочного» лидера, который, фальсифицируя статистику, повествовал о неслыханных достижениях.

Так, Сталин утверждал, что зарплата рабочих утроилась. На самом деле реальная заработная плата количественно значительно выросшего рабочего класса все время снижалась. Одновременно росло неравенство, значительно выросла бюрократия, появилось дифференцированное снабжение.

Так же фальсифицировалась Сталиным история проведения коллективизации. Говоря на ХVI съезде о «левых загибах» при проведении коллективизации, он утверждал, что они представляют собой «некоторую, правда бессознательную, попытку возродить у нас традиции троцкизма на практике, возродить троцкистское отношение к среднему крестьянству».

Кто же был носителем таких традиций? Аппарат партии, проводивший коллективизацию на практике? Но этот аппарат в краях, областях и районах не смел ни на йоту отступить от сталинских директив. Они точно выполняли сталинские директивы — и потому оказались виноваты в… попытке возродить троцкизм!

У Сталина было совершенно своеобразное представление о миссии и роли вождя. Согласно этому представлению, вождь не ошибается. Если же он отдал ошибочное распоряжение, то за это должны отвечать выполнившие это распоряжение подчиненные. Разумеется, если бы они его не выполнили, они отвечали бы еще больше.