Бен Брайант - Командир субмарины

Вехи, заметные при дневном свете, совершенно не видны ночью; приходится обязательно выбирать естественный ориентир, такой, например, как крутая насыпь или вершины холмов. Мы предприняли массу усилий, чтобы найти действительно подходящий путь, по которому шлюпки могли без проблем подойти к субмарине. И после некоторой практики шлюпки приступили к работе на северном побережье Сицилии.

Хотя подобным операциям, конечно, не хватало той напряженности и накала страстей, которые присутствовали в погоне за судами и в атаках, тем не менее в них присутствовала собственная интрига и чувство опасности. Не думаю, впрочем, что хотя бы одна субмарина пострадала, а тем более погибла в этих действиях.

В позиционном положении с возвышающейся рубкой над водой субмарина обычно старалась подползти как можно ближе к берегу. Финальная часть пути обычно оказывалась пройдена на очень малой скорости на электродвигателях, чтобы избежать шума и плеска. Затем, примерно в полумиле от берега, подлодка останавливалась. Открывался передний люк, причем происходило это со всеми возможными предосторожностями, чтобы не издать ни звука. По воде звук распространяется очень быстро, и когда ветер дует с берега, то можно прекрасно слышать, как разговаривают люди, лают собаки и тому подобное. Молча, все в резиновой обуви, чтобы как можно меньше стучать по корпусу, водолазы выводили свои шлюпки через торпедный люк. Окончательные сборы происходили на палубе. Затем шлюпки вываливались за борт, торпедный люк закрывался, а нос субмарины слегка направлялся вниз, чтобы бесстрашным исследователям стало легче погрузиться в лодки. Приходилось придерживаться колоссальных предосторожностей с балластом, поскольку даже открыть одну из цистерн означало уже произвести определенный шум: звук, напоминающий журчание китового фонтана, моментально насторожил бы часовых на берегу. Услышав напутственное "Удачи!", произнесенное шепотом, лодки скользили в черноту ночи, чтобы пропасть из виду уже через сотню ярдов. А субмарина отходила назад, чтобы дожидаться в двух-трех милях от берега времени назначенного свидания.

Одна из наших команд не вернулась с ночной операции. Мы имели обыкновение назначать несколько встреч; ведь могло случиться, что команде придется пережидать опасность, прячась в скалах или даже на берегу, если вдруг что-то возбудит подозрение часовых. Иногда приходилось откладывать встречу до следующей ночи. Эта цепь назначенных встреч порою доставляла массу хлопот. Всегда присутствовал страх, что люди могут оказаться в плену, подвергаться немыслимым пыткам, а саму субмарину ожидает в месте встречи засада. Мы ждали свою пропавшую команду три ночи подряд. Они действительно попали в плен, но, к счастью, никаким издевательствам не подверглись.

Заставила нас поволноваться и единственная оставшаяся на субмарине команда. Мы пытались подойти к пляжу недалеко от Палермо и вышли в небольшую бухту с достаточно узким проходом. Зона охранялась, поэтому днем мы двигались под водой, а потом до темноты лежали на дне, выжидая, когда появится возможность подняться и отправить на задание команду. Мы уже открыли торпедный люк, и шлюпка наполовину вышла в воду. Оказаться в таком положении исключительно неприятно, так как торпедный люк расположен очень низко, и даже активно маневрировать на поверхности, пока он открыт, невозможно. И вдруг именно в эту минуту недалеко от нас на берегу вспыхнул прожектор и начал обыскивать все вокруг, направляясь в нашу сторону.

Люди начали лихорадочно засовывать шлюпку обратно, чтобы закрыть люк, а прожектор продолжал обшаривать воду. Еще минута, и мы, словно покачивающаяся на волнах утка, предстанем во всей красе на расстоянии прямой наводки. Луч света уже подходил вплотную, освещая людей на корпусе подлодки так, что с мостика уже стало возможно рассмотреть их лица. И вдруг он внезапно остановился, посомневавшись несколько секунд, а затем повернул в сторону моря. Исход оказался вполне удачным, но мы быстренько спрятали резиновую лодку и ушли восвояси, чтобы проводить ночные операции в других местах. Мы и понятия не имели, что разделяем нашу маленькую бухту с прожектором береговой охраны.

Чтобы сохранить в секрете наше присутствие, мы не имели права атаковать суда, и, как обычно в случае подобных ограничений, море оказалось полным потенциальных целей. Днем делать было абсолютно нечего, кроме как ожидать прихода ночи, чтобы иметь возможность продолжать осмотр прибрежных вод. Во время патрулирования вообще большая часть жизни субмарины проходила в вычислениях координат и поисках достойной цели. Однако море - это большая лужа, даже внутреннее море, такое, каким является Средиземное. Поэтому единственными точками, где цели находились в значительном количестве и существовала уверенность их увидеть, оставались входы в крупные порты. Но соответствующим образом там усиливалась и оборона, поэтому вопрос состоял главным образом в том, насколько близко к этим портам вы сможете подойти и сумеете ли выжить в ожидании доступной жертвы. В этом отношении было куда более удобно перехватывать суда на значительном расстоянии от подобных узловых точек, но остро вставала проблема поиска дичи после того, как она уже рассеялась. Сейчас, конечно, стоило только нам спрятаться от дневного света, как мимо, на расстоянии прямого выстрела, совершенно не стараясь скрыться, прошел конвой. Все, что мы могли себе позволить, - это провести тренировочную атаку, то есть прицелиться в судно сквозь заграждение, затем повернуть в положение выстрела, но не стрелять. За подобные эксперименты меня критиковали на том основании, что я нарушаю маскировку и неоправданно рискую. Но я считал подобные действия вполне обоснованными; они давали хорошую возможность отточить технику атаки, а я такую возможность никогда не упускал. Я записал в отчете: "Можно только молиться, чтобы такие же прекрасные цели были посланы "Сафари", когда она возобновит свои боевые действия, если, конечно, до тех пор сохранится здравомыслие ее командира".

Какими бы скучными ни казались нам эти задания, мы сумели в огромной степени обеспечить жизнь нашим командам. И Макхарг, и Синклер получили ордена "За боевые заслуги". В первом раунде на трех субмаринах вышли на задание шесть команд. Меня страшно огорчила потеря одной из моих команд. Но к счастью, вернувшись, мы узнали, что единственной пришедшей на встречу и благополучно совершившей свое задание стала именно наша вторая команда - и это из всех трех субмарин. Еще одна вернулась на Мальту - ей пришлось пройти 57 миль в открытом море в хилой, подверженной стихиям лодке. И все это расстояние было пройдено на веслах. Из-за стертых до полного обнажения мягких тканей рук моряки попали в госпиталь. Это, несомненно, стало выдающимся подвигом. А произошло все из-за того, что водолазы не смогли на обратном пути найти свою субмарину. Необходимо было придумать лучший способ определения позиции субмарин, и впоследствии это уже происходило с помощью акустических систем, путем подводной передачи звука.