Борис Тененбаум - Великий Наполеон

Того самого автора, который написал и вот это:

Гроза двенадцатого года Еще спала. Еще Наполеон Не испытал великого народа, Еще грозил и колебался он…

Примечания

1. S. Zweig. Joseph Fouche. Bildnis eines politischen Menschen (1929). М., «Художественная литература», 1991. Пер. с нем. П. Бернштейна.

2. Сэйлем сейчас – тихий городок, специализирующийся на туризме, с городским гербом в виде ведьмы, летящей на метле, в честь знаменитого процесса «Сэйлемских Колдуний». Но в 1809-м это был важный порт, откуда суда уходили и в Европу, и даже в Индию.

3. В современной католической церкви папа римский является викарием Христа на Земле, а каждый из епископов – викарием Христа для своей епархии.

4. Христоф Мартин Виланд (нем. Christoph Martin Wieland, 5 сентября 1733 – 20 января 1813) – крупнейший поэт и идеолог немецкого рококо, издатель первого в Германии журнала литературы и искусства «Германский Меркурий» (нем. Der Deutsche Merkur).

5. Napoleon, by Emil Ludvig, English Translation, published by Garden City Publishing, New York, 1926.

6. Луи-Мари-Жак-Амальрик де Нарбонн-Лара. Нарбонн воспитывался при дворе Людовика XV вместе с королевскими детьми, вследствие чего его считали побочным сыном Людовика XV (по некоторым данным – от его собственной дочери), в пользу этой версии происхождения говорило и их поразительное внешнее сходство.

7. Бедлам (англ. Bedlam, от англ. Bethlehem – Вифлеем; официальное название Бетлемская королевская больница – англ. Bethlem Royal Hospital), первоначальное название – госпиталь Святой Марии Вифлеемской, психиатрическая больница в Лондоне (с 1547). Бедлам – синоним сумасшедшего дома.

Решение, 1812

I

«№ 295.

Мая 5 дня 1812 г.

по полуночи в 12-м часу.

Господину Военному Министру, Главнокомандующему 1-ю Западною Армиею и Кавалеру Барклаю де Толли.

Командиру 1-го Отделенного Корпуса

Генерал-Лейтенанта графа Витгенштейна.

РАПОРТ.

Начальник пограничной стражи 23-го егерского полка майор Каташев от 4-го числа сего месяца по учрежденной мною летучей почте мне донес, что того числа по полудни в 9-м часу французского двора дивизионный генерал граф Нарбон и при нем ротмистр Табир Себастиани, адъютант поручик Шабо, куръир юган Хара, камердинер Батист Гранго, денщики Юстин Эмерел и Франц Перв, прибыв с пашпортом французского двора, объявили, что он едет в г. Вильно к Его Императорскому Величеству, почему он, Каташев, считая его за окредитованную особу и приказал чрез Посвентскую рогатку со всею свитою пропустить. О чем долгом поставляю Вашему Высокопревосходительству предварительно донести.

Документ, приведенный выше, нуждается в некоторых комментариях [1]. Из него видно, что 6 мая 1812 года граф Нарбонн, нам уже известный, со всей своей свитой проехал через пограничный пост, именуемый «Посвентской рогаткой», и был пропущен после должной регистрации. Ну, «рогатка» эта – не детское оружие, а что-то вроде шлагбаума, и это не очень важно. А вот что важно, так это то, что граф Нарбонн ехал к императору Александру, и ехал в такой спешке, что у него даже не было времени затребовать себе паспорта в русском посольстве. Обычно посольства таких паспортов сами не выдавали. Как мы знаем из примера с госпожой де Сталь, им требовалось предварительно списаться с Петербургом – но для посланника Наполеона могли бы и сделать исключение.

Кортеж графа Нарбонна был взят под немедленное и бдительное полицейское наблюдение. Мы видим это из другого документа, опубликованного в том же месте, что и первый [1]:

«Его Высокопревосходительству Господину Главнокомандующему Первой Западной Армии, Министру Военных Сухопутных Сил Генералу-от-Инфантерии и разных Орденов Барклаю де Толли.

Ковенского Полицеймейстера

Майора Бистрома.

РАПОРТ.

Сей час появился в городе Ковно французской службы Адъютант Его Императорского Величества Императора Французского Генерал Граф Нарбон, которой послан с письмом к Его Императорскому Величеству Императору Российскому и будучи уже пропущен чрез границу в пределы Российския, в таковом случае видя я при нем несколько офицеров сделал ему в Ковне в даче лошадей надлежащее вспомоществование, а дабы таковое и в пути было чинимо, долгом почел препоручить прибывшему сюда посланному от Вашего Высокопревосходительства Виленскому Квартальному офицеру Шулимберху проводить до Вильно и по тракту делать все возможное вспомоществование и вежливости, причем иметь за ним скрытой надзор. О чем сим Вашему Высокопревосходительству донести честь имею.

Территория, по которой граф Нарбонн двигался к Вильно (теперь – Вильнюс, столица Литвы) для встречи с Александром Первым, считалась военной зоной и была под наблюдением военной полиции 1-й Западной Армии (которой командовал М.Б. Барклай де Толли), этой полиции подчинялись все местные полицейские управы, а заведовал eй военный советник де Санглен.

Дело свое он знал хорошо.

II

Советник де Санглен был не единственным толковым человеком, работавшим в русской секретной службе. Александр Иванович Чернышев, 28-летний полковник русской армии, присланный Александром Первым в Париж в качестве своего представителя при дворе Наполеона, выполнял функции военного атташе и развил в этом качестве на диво успешную деятельность. Он умудрился получить довольно подробные сведения о боевом порядке Великой Армии, и при этом из самого надежного источника – информацию ему поставлял мелкий чиновник военного министерства Франции по имени Мишель. Клерки работают с документами и всегда знают больше, чем им положено, – а платят им мало.

В общем, все шло прекрасно, пока однажды французская полиция, которая тоже состояла из людей компетентных, не устроила в доме русского атташе некий негласный обыск. Она нашла там такие материалы, что начала немедленно принимать экстраординарные меры – и сумела перехватить отправленного Чернышевым гонца с пакетами такого содержания, что полковник начал спешно собираться домой. Он сжег все компрометирующие бумаги, но уже после его отъезда полиция нашла под ковром случайно забытое письмо крайне малозначительного содержания, но написано оно было рукой Мишеля. Бедняга был арестован, допрошен с пристрастием и в конце концов казнен: его отправили на гильотину – это наследие времен Революции уцелело и продолжало существовать еще долго, пережив даже Империю. Наполеон устроил российскому послу, Куракину, бурную сцену.