Парацельс. Гений или шарлатан? - Александр Бениаминович Томчин
Из зависти они преувеличивают. Между прочим, содержание четырех коней оплачивала Михаэлю Венеция дополнительно к пенсии. Он был вынужден вести такой образ жизни и так одеваться, чтобы достойно выглядеть: ему ведь случалось вести переговоры с руководством Венеции и дипломатами других стран. Правительство Тироля уже несколько раз подсылало к Михаэлю наемных убийц, но они возвращались ни с чем. Гаймайера спасали не только бдительность друзей, но и венецианская разведка, которая заранее предупреждала его об опасности
В августе 1528 года, получив пенсию, Михаэль покупает в 10 милях от Падуи поместье – дом в местечке Капоседа и обширные земельные угодья, состоящие из нескольких десятков участков. В наследство от предыдущего хозяина Михаэлю достаются около 20 наемных работников, которые не были крепостными. Будучи выходцем из крестьянской семьи, Михаэль с увлечением занимается сельским хозяйством, хочет создать образцовую ферму для разведения скота и сам отбирает для этого овец, коз и коров. Он стремится осуществить те улучшения сельского хозяйства, которые он предлагал в своем «Землеуложении Тироля», и берется за осушение болот. Здесь Михаэль создает себе что-то вроде кусочка родины. Выезжая сюда из Падуи вместе с мужем и сыном, Магдалена чувствует себя особенно счастливой. Как бы ей хотелось, чтобы муж вернулся к мирной жизни! Но она по-прежнему готова поддерживать Михаэля во всех его делах.
* * *
Тем временем ситуация в мире становится все более неблагоприятной для осуществления восстания в Тироле. Летом 1529 года император Карл V добился господства в Италии, и Коньякская лига распалась. В декабре того же года Венеция заключила с императором мирный договор. Многолетняя война привела к разорению казны воюющих стран, поля Италии были усеяны трупами, и правителям пришлось менять курс. В руководстве Венеции появились люди, которые стремились к сближению с императором. Для них Гайсмайер был лишним человеком, препятствием на этом пути. Австрийский эрцгерцог Фердинанд получил трон короля Чехии, а затем и Венгрии. Главный враг Гайсмайера становился все более сильным.
В июле 1530 года Гайсмайер приехал в Цюрих для переговоров с Ульрихом Цвингли, своим самым надежным союзником. В течение ряда лет Михаэль поддерживал тесные связи с Цюрихом и пользовался здесь признанием и уважением. Его встретили как желанного гостя и предоставили гражданство Цюриха.
– Мы благодарны тебе, Михаэль, за помощь в переговорах с Венецией, – сказал Цвингли. – Хотя нашему посланнику не удалось склонить Венецию к военному союзу, ты сделал для этого все возможное.
– Жаль, что у Венеции был другой расчет. Ульрих, как ты оцениваешь ситуацию?
– Карл V собрал рейхстаг в Аугсбурге для примирения католиков и протестантов перед лицом турецкой угрозы, но этой цели не добился. Католическое большинство рейхстага не склонно к миру. Оно требует преследования протестантов. Положение трудное, Михаэль. Против швейцарцев, стоящих за иcтинную веру, выковали целую цепь. Я вырвал из нее немало колец, но враги все еще пытаются затянуть эту цепь у нас на горле.
– Да, опасность велика, Ульрих! После окончания войны в Италии у императора руки развязаны. С его благословения всюду может начаться преследование истинных христиан. Император хочет выглядеть посредником в споре, а сам встал на сторону католиков.
– Я не думаю, что он развяжет войну, Михаэль. Но в остальном я согласен с тобой. Нам, сторонникам истинной веры, нужны союзники. На помощь Франции и Венеции больше рассчитывать нельзя. Я в октябре прошлого года встретился с Лютером в Марбурге, чтобы объединить наших сторонников. Но Лютер оказался непримирим. Когда диспут кончился, Филипп Гессенский призвал нас обоих жить в мире, как надлежит братьям. Я согласился и протянул Лютеру руку. А он отказался пожать мне руку и заявил, что не может воспринимать меня ни как единоверца, ни как брата.
– Хуже некуда! – говорит Михаэль.
Трехдневную встречу вождей Реформации организовал князь Филипп Гессенский. Этот противник Габсбургов хотел создать союз немецких и швейцарских протестантов. Однако у Лютера и Цвингли остались разногласия по религиозным вопросам, особенно относительно таинства евхаристии (причастия). Почему они окончательно разошлись? Диспутанты были слишком разными людьми. Цвингли был логичнее, рациональнее и этим раздражал Лютера, который называл разум «блудницей дьявола». Вместе с тем он был мягче и терпимее, чем Лютер.
– Если император попытается заставить нас вернуться к старой вере, нам нужно выступить против него, в союзе с протестантскими князьями и городами. Михаэль, ты не отказался от своего плана осуществить в Тироле твой проект конституции?
– Нет, ни в коем случае. Правда, на восстание в Тироле сейчас трудно рассчитывать. Мне понадобится завербовать больше солдат, чем я планировал раньше.
– Я противник такой вербовки, при которой люди готовы воевать за любого, кто больше заплатит. Но мы с тобой, Михаэль, защищаем правое дело. Нашей вере угрожает смертельная опасность, и я с тобой согласен.
Цвингли и Гайсмайер составили новый план нападения на Тироль. С севера будет наступать армия князя Филиппа Гессенского. Из Цюриха через Бодензее выступит Цвингли при поддержке протестантских городов южной Германии Констанца и Линдау. Гайсмайер со своим войском двинется в Тироль из Граубюндена. Нужно собрать армию в 18 тысяч человек. Может быть теперь, наконец, мечта Михаэля сбудется?
Воодушевленный поддержкой Цвингли, Гайсмайер уехал в Граубюнден, чтобы привлечь своих друзей к подготовке нового плана. Вначале он на несколько дней прибыл в Кур, где планирует поговорить с французским посланником. Там же случайно оказался его старый приятель Теофраст Гогенгейм, которого теперь чаще называли Парацельсом. В доме одного из знакомых Михаэля им удалось встретиться. Здесь они могли беседовать совершенно откровенно, как прежде, ничего друг от друга не скрывая.
* * *
– Здравствуй, Тео! Тебе передавал привет Лео Юд!
– О, Лео – мой лучший друг в Цюрихе. Я рад тебя видеть, Михль! Мне кажется, ты за это время изменился. И я, наверное, не меньше?
Ему показалось, что Михаэль постарел. А тот обнаружил, что Теофраст чем-то сильно расстроен. Никогда прежде он не выглядел таким разбитым и подавленным. Но Михаэль не подал виду, что он это заметил.
– Да, Тео, жить становится труднее. Но, как видишь, иногда судьба преподносит нам приятные
