Фриц Шахермайр - Александр Македонский

Еще в Сузах царь подарил Пармениону дворец Багоя[187]. Александр по-прежнему доверял ему, когда речь шла об организационных делах, и поэтому назначил его на должность, которая казалась царю полезной во всех отношениях. Оставив Пармениона в Экбатанах, он избавлялся от его критики и предостережений. Вместе с тем Александр получил возможность передать командование левым флангом энергичному Кратеру, и, наконец, он теперь мог быть уверенным, что Средний Восток находится под надежным надзором. Насколько назначение Пармениона окажется впоследствии опасным для Александра, царь тогда еще не подозревал.

Непосредственной задачей Пармениона являлась отправка золота из Персеполя. Ему также было приказано провести военную экспедицию в Северную Мидию и область кардухов вплоть до самой Гиркании. 6000 македонян, которых оставили ему для перевозок, отставший из-за болезни Клит должен был впоследствии привести к Александру. Большинство же греческих наемников, как пеших, так и конных, вместе с фракийцами остались на постоянных квартирах в Мидии как тыловая армия под командованием Пармениона. Несомненно, что комендант крепости Экбатан тоже был непосредственно подчинен Пармениону.

Вот и все, что можно сказать о новом положении Пармениона. Мы видим, что возникшая напряженность еще не носила характера взаимной вражды; вражда возникла, только когда после смерти Дария Александр перенял нравы восточных властителей и начал последовательно уравнивать побежденных и победителей со всеми вытекающими отсюда последствиями. Только тогда македонские ветераны стали причинять ему серьезные неприятности.

Экбатаны, впрочем, не могли надолго удержать свое главенствующее положение. После того как Парменион был убит, должность его осталась никем не занятой. Вероятно, одна часть подчиненных ему войск была оставлена в Мидии, другую Александр еще при жизни Пармениона перевел на Восток, а третью — в Сузы. Важно отметить, что Гарпал в последующие годы тоже покинул Экбатаны и перебрался в Вавилон. Когда царь в 325 г. до н. э. вернулся из Индии, Вавилон занял ведущее место и в его планах. За это время произошли значительные перемены в географических представлениях

Александра. Он и раньше любил Средиземное море, единственное, которое тогда знал. Теперь же им овладела страсть к внешнему морю — океану — и ко всем впадающим в него рекам. Если в 330 г. до н. э. его восточные устремления были ограничены сухопутными путями через Экбатаны в Бактрию и Индию, то в 324 г. он уже помышлял о речных и морских путях. Теперь он полагал, что новым центром на Среднем Востоке должен стать Вавилон.

После битвы при Гавгамелах Дарий отступил в горные области Мидии в сопровождении значительного войска: гвардии — вероятно, под командованием визиря Набарзана, греческих наемников, которыми командовали Патрон и Главк, и, что особенно важно, воинов из восточных сатрапий под командованием наместников Бесса, Сатибарзана и Барзаента. Войско провело зиму в Экбатанах, больше питаясь надеждами, нежели занимаясь военными приготовлениями. Считали, что Македонянин удовольствуется завоеванием главных центров и захватом их сокровищ или что победа спартанцев над Антипатром заставит царя повернуть назад. Надеялись также, что до весны успеют подойти вызванные на помощь скифские отряды. В этих диких и свирепых всадниках видели еще могущественное орудие и защиту от Александра. Ничто так ярко не характеризует малодушие и слабость персов, как это обращение к заклятому врагу Ирана.

С наступлением весны все надежды рухнули. Спарта потерпела поражение, сыны пустыни не захотели прийти на помощь, а главное — Александр выступил из Персиды и приближался с устрашающей быстротой. Дарий, который еще раньше отправил свой обоз вперед к Каспийским воротам, теперь сам двинулся вслед за ним на восток — вероятно, с намерением уйти в далекую Бактрию. Оставалась еще надежда, что враг удовольствуется завоеванием Экбатан и не пойдет дальше на восток.

Когда же Дарию стало известно, что после краткого отдыха Александр покинул Экбатаны и приближается к нему, имея намерение захватить Великого царя, он понял: наступила трагическая развязка его несчастной судьбы.

Теперь необходимо сказать несколько слов о взаимоотношениях Ахеменидов с восточными иранцами. Ахемениды никогда не были деспотами по отношению к ним. Их власть скорее можно назвать гегемонией, которую они в рамках всего Иранского плоскогорья разделяли с персами. Здесь следует иметь в виду и связь иранской знати с их верховным господином, т. е. царем. Она ни в коем случае не предполагала безоговорочной верности подчиненных. Если Великий царь ждал верности от своих вассалов, то и они с не меньшим основанием могли надеяться, что он будет победоносным и умным военачальником и, главное, защитит их владения. Но Дарий на поверку оказался несостоятельным. Не говоря уже обо всем прочем, он не сумел защитить их земли и грубейшим образом нарушил все правила рыцарского кодекса. Достаточно вспомнить, что своим троном он был обязан коварству Багоя. Несомненно, на него не распространялась милость Ахурамазды.

Когда иранцы узнали о приближении Александра, то их беспокойство перешло в настоящую панику. Связи между царем и знатью стали распадаться. По мере отступления иранцев все дальше на восток, всплывало наружу то, что до сих пор зрело в глубине: недоверие, подозрительность, предательство. Все это привело к беспомощности и смятению. Придворные бежали от Дария и ждали Александра, чтобы сдаться ему. Всем было известно о великодушии Македонянина и его умении прощать. Набарзан примкнул к восточным сатрапам, вознамерившимся создать государство Восточного Ирана без персов и без Дария. Вновь вспыхнули старые противоречия: неприязнь к чуждому Западу и Ахеменидам. Только Артабаз и греческие наемники еще сохраняли верность Великому царю. Когда Набарзан откровенно предложил царю передать бразды правления Бессу, Дарий, ставший в своей беспомощности еще более упрямым, решил применить к недовольному силу. Этим он положил начало открытой вражде. Артабаз тщетно уговаривал своего господина искать защиты у верных греков. Но в своем ослеплении Дарий отклонил и это предложение. Он хотел силой заставить иранцев подчиниться, принудить их к послушанию. Неизвестно, надеялся ли он еще раз сразиться со своим македонским противником и уничтожить стремительно приближавшегося во главе своих войск Александра или, возможно, лелеял тайную мысль сдаться Македонянину. Во всяком случае мятежники уже не выпускали его из виду и, когда Дарий стал медлить с бегством, захватили его в плен. Цель этого поступка была не ясна и им самим. Не исключено, что они хотели добиться расположения Александра, выдав ему плененного Дария, и тем самым предотвратить дальнейшее продвижение македонского царя к Восточному Ирану. А может быть, они решили продолжать войну на Востоке и хотели просто помешать Александру использовать в качестве послушного орудия своего бывшего противника[188].