Александр Житинский - Виктор Цой

Витя меня потом поблагодарил, Юра тоже, и только через какое-то время я узнал, что они начали вместе работать. А историю о том, как они начали вместе работать, мне потом одновременно сообщили и Гурьянов, и Каспарян. То есть знакомство состоялось, но Витя, как человек порядочный, не стал сразу Белишкина кидать, а в подкорке у него осталось, что вот есть хорошее предложение. И как мне рассказывали Гурьянов и Каспарян: оказываемся мы где-то на гастролях. Прилетаем, нас не встретили, приезжаем в гостиницу, где должны были поселиться – нет номеров. Мы сидим в вестибюле, как оплеванные, с гитарами и вдруг встречаем Айзеншписа, который там случайно. Он видит Цоя и спрашивает, что такое, проблемы? Да, вот бронь сняли с номеров, автобуса нет, на репетицию ехать… Сейчас все сделаем, говорит Айзеншпис. А Белишкин куда-то просто слился в этот момент, видимо, это был не его день. И через пять минут появился люкс для Витьки, автобус, всех поселили. Короче говоря, уже в следующий тур они поехали с Айзеншписом. Вот так это получилось, и, судя по тому, что они мне рассказывали, они всегда были удовлетворены сотрудничеством с Айзеншписом, они считают, что Юру с Цоем связывала такая хорошая мужская дружба. Юра по каким-то своим свойствам и особенностям испытывал, возможно, даже больше, чем просто хорошую мужскую дружбу.

Но я полагаю, что его обожание группы „Кино“ было чисто духовным, потому что у него были свои интересы в другом плане на стороне. Поэтому он их так полюбил со всех точек зрения, восхищался их красотой, а с Цоем они всегда были вместе. Я в Москве Цоя последнее время, кроме как с Наташей, видел всегда с Айзеншписом. Они действительно были не разлей вода, в этих одинаковых кожаных куртках всегда ходили вместе и на пресс-конференции, и в ресторан – часто втроем, но какие-то деловые моменты жизни группы „Кино“ – всегда вдвоем с Айзеншписом. И так было до конца.

Однажды мы пересеклись с группой на гастролях, когда они уже были с Айзеншписом. Это был 89-й год, Новосибирск. У них были гастроли по Сибири, они выступали в самых больших дворцах спорта, жили в самых дорогих гостиницах, а мы давали прощальное турне (по клубам, по рок-клубам принципиально) – группа „Звуки Му“ решила разойтись… Мы решили, что у нас есть некоторый долг – в Америке мы были два раза, а в таких городах, как Омск, Ангарск, никогда не были. И мы туда заехали, рок-клубы нам устраивали скромные концерты, все было очень мило, как в начале восьмидесятых, денег мы никаких не заработали, но было смешно, когда мы с ними встретились.

Они уже разъезжали на каких-то черных машинах, а мы все еще в каком-то андеграунде пребываем, хотя только что из Америки вернулись, но играем по маленьким клубикам. Тем не менее мы встретились в какой-то галерее, была первая артистическая галерея в Новосибирске, с одной стороны группа „Кино“, с другой – „Звуки Му“, потом пошли в первое корейское кафе в этом городе…»

Здесь мне хотелось бы сделать паузу в череде воспоминаний и отметить очень важный момент: встреча Цоя и Айзеншписа произошла, по словам Липницкого, после выхода Айзеншписа из тюрьмы, но работать вместе они стали позже.

Юрий Белишкин утверждает, что звонок Цоя был в январе 1990 года. Но с конца декабря по начало февраля Цой находился в Америке. («В 1989 году он приехал снова, со своей женой Наташей…» – Дж. Стингрей.) По хронологии в конце этой книги видно, что после декабрьских концертов в Красноярске Цой улетел в Штаты. Видимо, перед отъездом он и сообщил Белишкину о своем решении с ним расстаться, то есть предложил ему остаться помощником Айзеншписа в организации питерской жизни группы, зная почти наверняка, что Юрий откажется. Видимо, тогда же, перед отъездом в Штаты, произошла и окончательная договоренность с Айзеншписом, который остался готовить первое (и последнее) турне группы под его руководством. И началось это турне концертами в Новосибирске 24 февраля 1990 года.

А закончился тур в Москве грандиозным концертом в Лужниках 24 июня 1990 года. Это означает, что менеджер Юрий Айзеншпис принял уже готовую супергруппу, для которой организовать гастроли на стадионах и во Дворцах спорта было чисто технической проблемой. И с нею Айзеншпис, не сомневаюсь, блестяще справился. А в финансовом отношении наверняка это было более выгодно, чем гастроли с Белишкиным. Просто я хорошо знаю Юру Белишкина. Это мягкий, интеллигентный и скромный человек, которого трудно представить в роли зубра деловых финансовых переговоров. Да и вообще, питерские (и Цой в том числе) никогда особенно не зацикливались на деньгах. «Мы вам споем, что сможем, а вы нам сколько дадите, то и ладно». Принцип квартирников.

Но к стадионам нельзя было подходить как к квартирникам. И здесь нужен был настоящий хищник, умеющий договариваться на самых выгодных условиях.

Итак, мы убедились в том, что активный период работы Юрия Айзеншписа с группой «Кино» при жизни Виктора Цоя продолжался ровно четыре месяца.

Я повторю: четыре месяца.

Поэтому миф о том, что «Юрий Айзеншпис „раскрутил“ группу „Кино“» или «сделал ее знаменитой» не имеет под собою ровно никакой почвы. Он лишь успел попользоваться плодами ее славы.

Борис Барабанов (из некролога Юрия Айзеншписа, газета «Коммерсантъ», № 178 (3262) от 22.09.2005):

«Несколько лет своей жизни Юрий Айзеншпис провел в тюрьме. Сидел за валютные операции и спекуляцию – по весьма широко тогда толковавшимся „экономическим“ статьям. Он вышел на свободу в апреле 1988 года. И как будто бы тюрьмы не было – тут же начал организовывать гастроли и телеэфиры для группы „Кино“. С Виктором Цоем продюсера познакомил журналист и музыкант „Звуков Му“ Александр Липницкий. В своей книге „Зажигающий звезды“ Юрий Айзеншпис вспоминал о Викторе Цое: „Я сам его разыскал и убедил работать со мной, убедил, что человек я в музыке не случайный. Рассказал, что пережил. Это как-то на него подействовало, хотя я был ему совсем незнаком, а Виктор не тот человек, который легко идет на контакт. Наше знакомство перешло в дружбу“.

Деталей договоренностей, которые существовали между группой „Кино“ и продюсером, сейчас уже не выяснить: оба главных действующих лица ушли в мир иной, но факт остается фактом. С появлением у „Кино“ менеджера Айзеншписа группа превратилась из востребованного лишь рок-сообществом коллектива, из успешной рок-клубовской команды в самый раскрученный музыкальный коллектив СССР, регулярно выступающий в самых популярных телепрограммах и, как сейчас бы сказали, активно чешущий по стране. Юрий Айзеншпис и вторая, гражданская, жена Виктора Цоя Наталья Разлогова, сестра кинокритика Кирилла Разлогова, очень сильно повлияли на певца в последние два года его жизни. Виктор Цой сменил имидж фигуры из андерграунда, богемного обитателя питерской кочегарки „Камчатка“ на образ глянцевого героя, загадочного рыцаря из девичьих грез, фактически поп-звезды западного образца. Выпущенный уже после смерти Виктора Цоя „Черный альбом“ группы „Кино“ развеял последние сомнения: под жестким контролем господина Айзеншписа группа „Кино“ двигалась к поп-звучанию, некоторые аранжировки явно отсылали к „Ласковому маю“.