Вячеслав Удовик - Воронцов

Во второй половине апреля 1845 года командующий отправился на Кавказскую линию, чтобы лично возглавить войска, готовившиеся к походу. По пути он осмотрел укрепления в Назрани, Сунженскую линию, крепость Грозную и укрепление Воздвиженское. Для Чеченского отряда, участвующего в походе, он избрал опорным пунктом крепость Внезапную и установил срок общего сбора 28 мая. Этот отряд состоял из 12 батальонов, 3 рот саперов, 1 тысячи человек грузинской милиции, 13 сотен казаков и 28 орудий. 31 мая Воронцов осмотрел все части отряда и выразил удовлетворение их состоянием.

3 июня Чеченский отряд, оставив обоз и лишние тяжести, прибыл в Гертме. Здесь его уже ожидал другой отряд — Дагестанский, состоявший из 9 батальонов, 4 рот саперов, 3 сотен казаков и 18 орудий. Эти два отряда и должны были действовать против Шамиля.

Погода не благоприятствовала походу. Из-за сильных дождей, крутых спусков и подъемов дороги стали почти непроходимыми, особенно для артиллерии. После нескольких переходов необходимо было выбрать дальнейший маршрут — идти или через ущелье Мичигал, или пробираться через перевал Кырк. Лично проведя рекогносцировку, М. С. Воронцов убедился, что при движении на Мичигал отряд будет встречен многочисленным неприятелем. Решено было двигаться к перевалу, и командующий имел возможность увидеть, как горцы способны быстро менять позицию. За короткое время они переместились на господствующую над местностью крутую гору Анчимир. Пришлось брать эту гору штурмом.

Погода еще больше ухудшилась. Непрерывно лил дождь, стоял сплошной туман, а по ночам случался мороз. Вблизи стоянки отрядов не было леса, поэтому не на чем было готовить пищу и нельзя было обогреться. В летнее время лагерь весь был покрыт слоем мокрого снега.

М. С. Воронцов приказал построить у перевала Кырк специальный пункт для снабжения отрядов провиантом и боеприпасами. Здесь же соорудили и редут на 200 человек, усиленный двумя орудиями. Из-за трудностей передвижения в горах было принято решение отправить 8 орудий обратно.

11 июня оба отряда двинулись в Андию через так называемые Андийские ворота, которые, по сведениям лазутчиков, были сильно укреплены. Однако, вопреки ожиданиям, войска не встретили здесь серьезного сопротивления. Горцы, завалив проход камнями, оставили эту позицию.

14 июня, поднявшись на Андийские высоты, солдаты наконец-то увидели сияющее солнце. Их взорам открылась зеленая долина, но совершенно безлюдная: по указанию Шамиля селения андийской общины были преданы огню. Шамиль же отошел за крутой овраг и занял удобную позицию с завалами на противоположных высотах. Перейдя овраг, солдаты пошли на укрепления горцев. В приказе М. С. Воронцова от 15 июня говорится: «Неприятель, сперва изумленный такою смелостью, бросился потом в шашки, но был хладнокровно принят штыками 7-й егерской роты; причем храбрый полковник кн. Барятинский ранен в ногу, достойный командир 7 егерской роты пор. Маевский убит.

Спешенные грузины, как дворяне, так и милиционеры, вступили с неприятелем в рукопашный бой»3. И неприятель снова отступил. А в полученном командующим рескрипте Николая I говорилось, что государь изъявляет свое благоволение за скорое движение и взятие Андии.

Войско простояло лагерем в Андийской долине до 6 июля. Необходимо было дождаться транспортов с продовольствием. Те, отражая атаки горцев, с трудом добрались до лагеря. Продовольствия в отрядах почти не прибавилось.

6 июля начался последний этап похода на Дарго. Предстояло пройти пятиверстовый перевал. Войску пришлось преодолеть 23 завала из камней и деревьев, обойти которые было невозможно. Приходилось брать завалы штурмом с применением холодного оружия и под огнем горцев.

К утру 7 июля авангард спустился в долину реки Аксай и, не встретив серьезного сопротивления горцев, быстро овладел Дарго. Дом Шамиля, мечеть и несколько других строений пылали в огне. Другие жилища, дома мюридов и ближайшие селения уцелели от огня, но жители их покинули.

Приказ Николая I был выполнен — резиденция Шамиля пала. Однако закрепиться в Дарго не было возможности. До аула трудно было добираться и доставлять боеприпасы и продовольствие.

Прежде чем уйти из Дарго, необходимо было позаботиться о пополнении запасов провианта. Это можно было сделать за счет транспорта, двигавшегося из Андии. 10 июля этот транспорт показался на высотах, и ему навстречу был послан специальный отряд под начальством генерала Клюге-фон-Клюгенау. Началась так называемая «сухарная» экспедиция. Отряд должен был получить сухари на четверо суток для себя и для тех, кто остался в Дарго.

Вступив в лес, отряд Клюге-фон-Клюгенау обнаружил, что разобранные завалы восстановлены горцами, мало того — появились боковые завалы. Из густого лесного массива на отряд обрушился прицельный огонь. С большими потерями отряд брал один завал за другим. Почти вся артиллерийская прислуга и лошади были перебиты. Орудия пришлось катить вручную, а раненых нести на руках. Погиб генерал Пасек, командовавший авангардом. С трудом удалось соединиться с прибывшим транспортом. Утром отряд выступил в обратный путь. И вновь горцы успели восстановить старые завалы и возвести новые. Навстречу отряду из Дарго было послано подкрепление, которое и спасло его от полного уничтожения. Запас сухарей пополнился незначительно, а раненых у М. С. Воронцова стало почти на 800 человек больше.

Командующий приказал уничтожить все вьюки, чтобы освободить оставшихся лошадей для транспортировки больных и раненых. Палатки пошли на изготовление примитивной обуви для солдат. Освободился Михаил Семенович и от своего имущества, а белье отдал для перевязки раненых. Спал он на голой земле и, как и другие, грыз свой сухарь.

Понимая, что с большим количеством больных и раненых отряду не пройти через перевал Кырк, Воронцов решил идти вперед, к укреплению Герзель-аул, где находились русские войска. Он заявил, что погибнет со всем отрядом, но не покинет ни одного больного или раненого.

К. К. Бенкендорф вспоминал: «Уже несколько дней, как мы не имели продовольствия; рогатый скот был съеден. Жили, несмотря на противника, несмотря на усталость, на общее истощение, жару, голод, жажду; жили потому, что в армии, подобной нашей, жизненную силу составляет энергия начальников, дисциплина и мужественная покорность солдата, и все эти факторы были налицо. Солдат выказал чудеса покорности и храбрости, а энергия графа Воронцова была просто изумительна; он проявил ту силу, которая увлекает, воодушевляет, электризует; ту силу, которой обладает только недюжинный начальник и которая внушает массе, покорившейся ей как по волшебству. Никогда граф Воронцов не был так прекрасен, как в эти минуты, когда многие из нас уже отчаивались в спасении отряда. Стоило только взглянуть на него, чтобы набраться новых сил и весело идти навстречу опасностям, на которые он смотрел ясно и спокойно»4.