Владимир Колганов - Булгаков и «Маргарита», или История несчастной любви «Мастера»

— Врешь! Этого не может быть!

Тут следует заметить, что я воспитан был в другой, технократической среде и хотя вовсе не считал себя ханжой, однако даже для человека без особых предрассудков должны существовать какие-то ограничения.

Если бы мой собеседник не был с «главным пострадавшим» в той истории, что называется, не разлей вода, я бы точно не поверил. Но тут уж столько было им рассказано о юношеских забавах и совместных приключениях сомнительного свойства — хватило бы на целый том воспоминаний в стиле «желтой прессы». Жаль, что в памяти только самое приметное осталось, остальное было вытеснено событиями последующих лет. Важно одно — не приходилось сомневаться в том, что я услышал правду. А возвратившись в Москву, узнал, что Никита Михалков с Анастасией Вертинской после трех лет совместной жизни внезапно разошлись.

Вот представляю, что скажете: на то он и Коровьев, чтобы нагло врать! Все может быть. Однако прежде, чем по этому поводу судить-рядить, я предлагаю прочитать фрагмент из воспоминаний Андрея Кончаловского, опубликованных около пятнадцати лет назад. «Низкие истины» — название уже о многом говорит! Вот как наставляет своего сынишку папа:

«— Кончай дрочить. Тебе пора женщину. Ты ее должен трахнуть.

Женщина была генеральшей. У нее был шестнадцатилетний сын, которого надо было учить музыке. Я пошел давать ему уроки. Первый раз выступал в качестве репетитора. Женщина была рыжая, белая, даже дебелая, от нее пахло духами „Красная Москва“. Полные икры, огромный бюст. Наверное, во времена, когда ее очаровывал отец, она была очень хороша. На меня она посмотрела влажными темными глазами, говорила почему-то вполголоса…

Не успел свет погаснуть, как ее руки уже проворно расстегивали мою ширинку. Наверное, ее очень возбуждало то, что она имеет дело с девственником. Первым делом я познал блаженство того, что греки называют „фелатье“, а русские — „минет“. Такого поворота событий не ожидал. Если когда-нибудь удастся сделать давно задуманный автобиографический фильм „Воспитание эгоиста“, обязательно введу эту сцену».

И еще цитата:

«До революции так было принято во многих семьях: отец брал на себя сексуальное образование сына».

Ну да, конечно! Для родовитого потомка губернского предводителя дворянства не годится уличная девка — для первого опыта ему требуется дама аристократических кровей. Ну, скажем, генеральша, даже если ей уже за пятьдесят.

Кстати, если речь идет о половом воспитании собственного сына — это вроде бы еще куда ни шло, но вот «сексуальное образование» снохи…

Да, время летит. Другие времена — другие нравы. Булгакову и в голову не могло прийти, чтобы описывать первые сексуальные забавы, выставляя себя на потеху всем. Вот и княгиня явно замалчивала то, что происходило в их семье. Представьте, как красочно и в каких подробностях можно было бы об этом написать! Но что толку сожалеть о невозможном? Да уж, если не «свезло», так уж не «свезло». Все, что осталось, — это читать воспоминания и попытаться понять их скрытую от посторонних суть.

А вот как прокомментировали книгу «Низкие истины» кумиры моей юности, киноактрисы, близко знакомые с Андроном и когда-то восхищавшиеся им.

Жанна Болотова: «Шукшин таких воспоминаний не написал бы… Если бы мы имели только таких летописцев, как Андрон, то вся наша литература оказалась бы полна похождениями типа: встретил девушку, обесчестил и пошел дальше. Но, слава Богу, у нас есть Толстой… Муж мой эти мемуары не читал. И мне бы не хотелось, чтобы он их прочел. Мне бы не хотелось его огорчать. Как не хотелось бы, чтобы это прочли мои родители, которые уже умерли».

Ирина Купченко: «Книгу Кончаловского я не читала. Но слышала о ней. И комментировать ее не буду. А то, что он написал, — пусть он с этим живет».

Анастасия Вертинская: «Понравилась попытка разобраться в себе самом, в своем прошлом, в собственной вине. До конца у него это не получилось. Наверное, надо быть Достоевским, чтобы осилить такое погружение… А женщины? По-моему, это не самая сильная сторона дарования Андрея».

Ольга Остроумова: «Я считаю, что о женщине, с которой был знаком, можно вспоминать либо восторженно, либо никак».

Алла Демидова: «Я бы никогда не стала предавать гласности свои романы с мужчинами».

Тут можно обойтись без комментариев, однако явно к месту оказывается еще одна цитата из воспоминаний Андрея Кончаловского: «Зов плоти гонит… на поиски приключений».

Это как бы в оправдание.

Пожалуй, отличие интимных откровений Андрея Кончаловского от истории, которую я здесь пытался рассказать, состоит лишь в том, что мои намеки по поводу нравов в семействе Михалковых-Кончаловских могут быть восприняты как клевета. Исповедь же Андрея Сергеевича клеветой никак не назовешь — его оправдывает очевидное желание попиариться, напомнить публике о когда-то известном кинорежиссере, которого понемногу стали забывать. И между тем, если повезет, можно неплохо заработать на продаже «нижнего белья». Впрочем, стрип-герлз зарабатывают гораздо больше.

А вот интересно, можно ли оклеветать самого себя? Вы скажете — ну что за странный, даже дикий вопрос, такое может прийти в голову разве что с большого перепоя. Однако стоит лишь припомнить «Это я, Эдичка!» Лимонова…

Ясно лишь, что интимные откровения — это стриптиз совсем иного рода, вовсе не сродни сниманию штанов. Ничего общего здесь нет ни с коммерческой, ни с политической нечистоплотностью. Но повторюсь — никто при этом свечку не держал, а потому имя генеральши и обстоятельства возможного инцеста историкам остались неизвестны. Да и что толку по этому поводу переживать? Как говорится, дела давно минувших дней. Тем более что в артистической среде и не такие шалости случались. Надеюсь также, что этот экскурс в прошлое даст кое-кому повод вспомнить о приятных, полных неизгладимых впечатлений временах и в мыслях — только в мыслях! — пережить все то, что с ним когда-то было… Вот и Андрея Кончаловского как тут не понять.

Но вот еще о чем хотелось бы сказать, что называется, вдогонку. Можно лишь посочувствовать человеку, для которого все так началось. Нетрудно предположить, что уже гораздо позже, в самый ответственный момент, то есть в момент наивысшего блаженства, перед его лицом возникало потное лицо дебелой генеральши, обвисшие груди, рыжеватая поросль над верхней губой. Скорее всего, именно поэтому он и бросал одну жену и отправлялся на поиски другой, которая избавит его от наваждения. Уверен, что и книгу по этой причине написал — само собой совершенно неосознанно. Это известный способ, о котором даже Михаил Булгаков знал — писать, избавляясь от дискомфорта в собственной душе, перекладывая душевную боль на героев своих книг… Или, если удастся, на читателей.