Освобождая Европу. Дневники лейтенанта. 1945 г - Андрей Владимирович Николаев
Я молчал и думал о том, что при такой ситуации не может быть ни малейших сомнений о перспективе моего дальнейшего пребывания в армии. Необходима демобилизация – но как? Вот вопрос!
25 мая. Ходил в город Писек к фотографу. Усы решил сбрить. В тот же город и к тому же фотографу ходят американцы – все они бритые и улыбающиеся. Фотограф мастер Правенечек на Юнгмановой улице в доме номер один сфотографировал меня на американский образец – с улыбкой.
28 мая. Я официально заявил командиру полка и начальнику штаба, что в кадрах армии оставаться не намерен и прошу их при аттестации дать мне характеристику на демобилизацию.
30 мая. Запись из «Дневника»: «Служба в армии имела смысл и представляла интерес лишь во время войны. Но она становится невыносимой в мирное время».
Сегодня Федор Елисеевич сказал мне:
– Замечательный ты офицер и выправка у тебя есть, смелый ты, решительный, с хорошим образованием… Но службист из тебя – никакой. Будем оформлять аттестацию – отчислить тебя в запас.
4 июня. Пришел приказ об эвакуации наших войск из Чехословакии.
6 июня. Покидаем лагерь в районе Драхоницы.
7 июня. Проезжая Славоницы, я зашел навестить своих знакомых. Но Финни фон Шмидт уже там не было.
Путь наш проходит через Айбенштейн, Зноймо, Вильферсдорф, Дюнк-рут, Шлеехоф, Нови Лес, Братиславу, Сала, Чата, Гонт, Патак, Кетводонь.
27 июня. Полк остановился на отдых в лесу в четырех километрах от небольшого венгерского городка Асод.
3 июля. Пройдя Будапешт, к вечеру полк прибыл на остров Хорти-Легет на Дунае. Здесь и разбили лагерь в непосредственной близости от хутора Сегетсен-Миклош, в четырех километрах от богатого и крупного села Дунахарасти.
15 июля. Мне вручен орден Отечественной войны 2-й степени на основании приказа по 9-й гвардейской армии за № 013-Н от 7 мая 1945 г.
24 октября. С 5-го числа я работал над огромной картиной, изображавшей «Схему боевого пути 534-го минометного Выборгского полка» от Ленинграда до Пскова и Выборга, до Вены и Будапешта. Писал я картину на холсте масляными красками, размером три на два метра. На плоскости изображены пейзажи тех мест, где мы воевали, а красной линией схематически был обозначен пройденный полком боевой путь. Работа эта давала мне возможность постоянных поездок в Будапешт, чему я бывал всегда рад.
Картина «Боевого пути 534-го минометного Выборгского полка» в багетной позолоченной раме была выставлена при въезде на генеральскую линейку.
31 октября. Из Москвы пришло затребование на М.А. Заблоцкого.
6 ноября. Приказом по бригаде М.А. Заблоцкого, лейтенанта запаса, отчислили из полка.
15 ноября. Я прощался с Мишей Заблоцким, провожая его в Москву на Будапештском вокзале. Он уезжал, а я еще должен был оставаться в тяжкой для меня атмосфере.
– Тяжко не только тебе, – говорит мне Николай Коваленко. – Ты вот мечтаешь о гражданке. А мне куда, кроме как в академию? Я ведь знаю: и полк наш, и бригаду расформируют. Это факт. Ты думаешь, почему я неделю назад так напился?! Прошу отпустить в академию. Нет, и все тут. Понимаешь! Словно мстят за что-то! Факт!
17 ноября. Переехали из палаток на зимние квартиры, по соседству – на ближайшие хутора. Мне с Шуркиным досталась небольшая комнатка на хуторе Сегетсен-Миклош. Хозяин дома – бывший инженер-электрик авиационного завода Иосиф Хабер – ему 49 лет. Жене его Маришке – 25 лет, и сын от первого брака Юси – 14 лет.
25 декабря. У Хаберов празднуют Рождество. Приглашены в гости: Серафим Бажанов, живущий рядом на соседнем хуторе, я и Габриэлла – девушка двадцати лет из соседнего села Дунахарасти. Миловидная, веселая и скромная – с ней мы иногда встречаемся на танцах, которые каждое воскресенье бывают в сельской корчме под музыку местного цыганского оркестра. У Хаберов культ венгерского застолья. И Маришка великолепно готовит – стол богатый и вкусный. Всем весело, и непринужденный разговор идет на страшной смеси русского, немецкого и венгерского языков.
Деньги на жизнь Хабер зарабатывает изготовлением кустарных игрушек, красивых и оригинальных. Маришка торгует ими в Будапеште на базаре. Как инженер-электрик Хабер работы не имеет.
1 января 1946 года. Новый год мы с Габриэллой встречали в Центральном доме офицеров в Будапеште, куда Коваленко дал мне два билета. В поезде Габриэлла слышала разговор, касавшийся меня, и перевела мне его. Оказывается, венгры говорили о том, что и среди русских бывают образованные и культурные офицеры. Это их очень удивляло. В Доме офицеров состоялся концерт, легкий ужин и танцы. Возвращались с первой электричкой. А вечером в гостях у Серафима Бажанова на соседнем хуторе пили коньяк в честь Нового года, пили за скорейшее возвращение домой, в Россию. Особо пили за демобилизацию в скором времени!
14 января. У Серафима доллары. Откуда? Он смеется и подмигивает! Бизнесом теперь занимаются не только евреи в Жидапеште, но и наше отечественное командование. Понял?! И, держи язык – знаешь где?! По этому случаю Серафим приглашает меня, Хаберов и Габриэллу в Будапештский оперный театр. Дают «Бал-маскарад» Верди. Вспоминаю Москву и эту же оперу в театре Станиславского – мою двоюродную сестру Таню в роли пажа Оскара.
После спектакля ужинали в ресторане с размахом. По существу, это был прощальный вечер с нашими венгерскими друзьями.
20 января. Мы покидаем Венгрию. Походной колонной полк идет к Будапешту. В селе Дунахарасти я останавливаю колонну для последней проверки наличности состава. Прибежала Габриэлла – она сунула мне свою фотографию с собачкой. Я обнял девушку, поцеловал, сказал «прощай» и, крикнув «моторы», вскочил в кабину. Колонна тронулась. В откидное зеркальце автомашины я еще долго наблюдал на обочине шоссе ее одинокую, тонкую фигуру в черной каракулевой шубке, сапожках и шерстяном платке.
21 января. Эшелон полка отбыл из Будапешта и пошел на восток через Сольнок, Цеглед, Пюшпек-Ладонь, Дебрецен.
2 февраля. Переезжаем границу на станции Чоп. В ожидании, пока эшелон пройдет проверку пограничниками, многие из офицеров разбрелись по ближайшей окрестности, пострелять зайцев, которых тут тьма. И в этой ситуации, при неизвестных обстоятельствах, был убит лейтенант Рубцов, командир одного из взводов управления. Говорили, что тут «пошаливают бендеровцы». Но его смерть так и осталась для нас тайной.
4 февраля. В Мукачеве перегружались с европейской колеи на отечественную и водили весь личный состав в баню.
11 февраля. На
