Святые русской Фиваиды - Максим Александрович Гуреев
Преподобный же Зосима принял решение с братией, чтобы игумен у них был поставлен из числа живущей в обители братии. Был же там старец Игнатий, трудолюбиво служивший Господу и находившийся в зрелом возрасте, который принял постриг в той же обители и имел сан диакона. Его-то и хотел преподобный, чтобы был им игуменом, – или же тот из своих, кого пожелает братия. Но никто из них не посмел дерзнуть на этот сан, подражая смиренномудрию своего отца».
Для получения разъяснений в сложившейся ситуации «некоторые из братии» отправились в Великий Новгород к архиепископу Ионе – выдающемуся архипастырю и церковному интеллектуалу своего времени. Знаток Священного Писания и трудов Святых Отцов Церкви, мистик, богослов, строитель первого в Новгороде храма во имя преподобного Сергия Радонежского со вниманием выслушал соловецких отцов и велел им передать на остров письмо следующего содержания: «Сыну нашего смирения старцу Зосиме. По получении нашего послания скоро и без промедления приходи к нам, по нашему благословению. Имеем к тебе дело».
Можно только предполагать, сколь велико было то переживание и внутреннее волнение, которые ощутил преподобный старец, прочитав эти слова архиепископа. Как известно, еще до поездки соловецких монахов в Новгород Зосима категорически отказался принять на себя игуменство Спасо-Преображенской обители, смиренно почитая себя недостойным. Но теперь, когда сам высокопреосвященный владыка пожелал увидеть благочестивого отшельника, дабы узнать о его намерениях и сомнениях, Зосиме вспомнились слова одного из отцов-пустынников Древней Церкви – «Увы телу, когда ему не приносят извне пищу, и увы душе, когда она не приемлет свыше благодать».
Не дерзновенно ли, не самонадеянно ли отвергать благодать священства, преподанную из рук новгородского архипастыря?
Однако не станет ли соловецкое игуменство усилием сверх меры, источником многих искушений и соблазнов?
В надежде найти ответы на эти насущные вопросы преподобный старец отправляется в Новгород.
Читаем в житии Зосимы: «Был же путь святого благополучным – по морю, по озерам и по рекам. И в скором времени оказался он в преславном Великом Новгороде… И пришел преподобный Зосима к архиепископу. Святитель же благословил его и повелел сесть, и начал расспрашивать обстоятельно о Божественном Писании, и об исследованности острова, и об устроении монастыря. Блаженный же рассказал ему все о себе и о своем приходе на то место. Было же известно о нем архиепископу еще до прихода преподобного, и понял он по виду его и по уму, и по образу мыслей, что это воистину “человек Божий”. И рукоположил его, почтив саном священства, и совершил поставление игуменом Спасского Соловецкого монастыря. И дал его пришедшей с ним братии и сказал им: “Отныне этот отец – ваш игумен. Имейте его во образ Христов – со всяческим послушанием и повиновением!” И дал игумену Зосиме на устроение монастыря золота и серебра, церковные сосуды и ризы, и все, что необходимо в дорогу, и, благословив, отпустил их с миром».
…Завершив швартовку, «Шабалин» замер у бывшего монастырского причала, на котором уже толпились встречающие. Стали выгружать почту, гостинцы из Онеги и Лямцы, какие-то брезентовые мешки, трубы, ящики, канистры то ли со спиртом, то ли с бензином.
В тот первый приезд на Остров на ночлег я устроился в гостинице, которая находилась в монастыре, в бывшем Святительском корпусе рядом с Филипповской церковью. Хоть это и был июль месяц, протопить печь оказалось делом нелишним.
Топка находилась в коридоре.
Здесь же вдоль беленой каменной стены были сложены дрова.
Так получалось, что прогревались сразу две комнаты – узкие, с запотевшими высокими окнами, которые выходили во двор на Спасо-Преображенский собор.
Рассказывали, что раньше тут из коридора был проход в Филипповскую церковь, но потом его то ли замуровали, то ли заколотили наглухо. Да и сама церковь после пожара 1932 года была закрыта и частично разобрана.
В годы СЛОНа в Святительском корпусе находилась 6-я арестантская рота, которая состояла из духовенства и называлась «сторожевой» – это была самая распространенная среди духовенства в лагере работа – сторож или каптер (завскладом имущества).
Одной закладки хватило вполне. Прогорела она быстро, и сразу тепло пошло.
Спать не хотелось совсем, хотя и было начало второго ночи.
Потому я пошел бродить по острову в свете белой ночи.
Глава шестнадцатая
Герман Соловецкий
Студийский устав – Послание соборных старцев – Памятование преподобного Савватия – Обретение и перенесение мощей Савватия Соловецкого – В. И. Немирович-Данченко – Преподобный Герман Соловецкий – Елисей Сумский – Соловецкие подвижники – Кончина Германа – Белая ночь на Соловках (продолжение) – Филиппова пустынь – Филипп (Колычёв) – Уклонение от лжи – Двоякость Соловков – Видение Спасителя – Соловецкая дисциплина – Память о Савватии, Зосиме и Германе Соловецких – Филиппова пустынь в 1990-х
Поставление преподобного Зосимы во игумены Спасо-Преображенского Соловецкого монастыря стало не только важным духовным событием в жизни островных насельников, но и фактом утверждения в самой отдаленной на тот момент обители Русской Фиваиды строгого уставного общежития, восходящего к Иерусалимскому киновийному уставу преподобного Феодора Студита.
Согласно этому документу (Студийскому уставу), все насельники обители являлись членами единого общежития. Игумен, соборные старцы, священники, священноиноки, иноки вкушали вместе на трапезе, еда при этом всем полагалась одинаковая, по кельям же, кроме немощных братьев, еду и питие никто содержать не мог, необходимая одежда и обувь выдавалась монахам из единой казны, священники и братия, кто имел возможность, покупали себе келью (деньги от покупки шли в монастырскую казну), а кто не имел такой возможности – жили в кельях казенных. Ни священникам, ни инокам оплата за труды и послушания не полагалось, потому что их потребности в монастыре удовлетворялись из общей казны.
В целом устав преподобного Зосимы не отличается от уже известных нам уставов Сергия Радонежского и Кирилла Белозерского, Корнилия Комельского и Димитрия Прилуцкого. Исключение составляет лишь параграф, касающийся возможности покупки себе места, что предполагает наличие у послушника или постриженика денег при поступлении в монастырь и, как следствие, разделение келий на платные и казенные. В XVI–XVII веках данная практика станет повсеместной, в том числе и в северных обителях, но для XIV–XV столетий это было, скорее, исключением из правила.
Впрочем, один подобный пример нам хорошо известен – постриженик преподобного Мартиниана Белозерского Иоасаф (в миру князь Иоанн Никитич Оболенский) был весьма состоятельным монахом, во время пожара, как известно, юродивый Галактион спас его сбережения, на которые в 1490 году в Рождественском Ферапонтовом монастыре был построен первый каменный храм.
Можно предположить, что на Соловках это допущение стало вынужденной мерой. Действительно, в обители,
