Филипп-Поль де Сегюр - Поход в Россию. Записки адъютанта императора Наполеона I

Это наблюдение сменило первую радость на тревогу. Вражеская река может иметь изменнический вид. Один офицер решился: он с трудом достиг противоположного берега. Он вернулся и объявил, что люди, и, может быть, некоторые лошади могут еще переправиться, что все остальное придется бросить и надо торопиться, так как вследствие оттепели лед начинает таять.

Во время этого ночного перехода по полям колонна, состоявшая из ослабевших людей, раненых и женщин с детьми, не могла идти сжато, чтобы не разъединиться, не рассеяться и не потерять во мраке друг друга из виду. Ней заметил, что с ним находится часть колонны. Несмотря на это, он мог бы переправиться на другой берег, обеспечить себе спасение и подождать там оставшихся. Но эта мысль не пришла ему в голову; она явилась у кого-то другого, но Ней отверг ее! Он дал срок в три часа на стягивание частей и, не волнуясь от нетерпения, закутался в свой плащ и проспал глубоким сном, все три таких опасных часа на берегу реки: у него был темперамент великих людей, сильная душа в крепком теле и изумительное здоровье, без которого не бывает героев.

Наконец около полуночи началась переправа; но те, кто первыми отошли от берега, дали знать остальным, что лед гнется под ними, что они идут по колено в воде; вскоре послышалось, как эта ненадежная опора стала лопаться с ужасным треском. Все были охвачены ужасом!

Ней приказал переправляться только по одиночке; и все продвигались осторожно, не зная иногда в темноте, ступают ли они на льдину или же попадают в расщелину, потому что встречались места, где приходилось миновать большие щели и перепрыгивать с одной льдины на другую, рискуя упасть между ними и исчезнуть навеки. Передние колебались, но сзади им кричали, чтобы они торопились.

Когда, наконец, после многочисленных жестоких страданий солдаты достигали противоположного берега и начинали считать себя спасенными, то, чтобы взобраться на землю, надо было подняться еще по крутому обледенелому скату. Многие падали обратно на лед, который при падении разбивался и о который разбивались они сами. Говорят, что эта русская река и берег, казалось, спасали их неохотно, как будто были застигнуты врасплох.

Но с особенным ужасом они рассказывали о горе и смятении женщин и больных, когда им пришлось вместе с вещами бросить свои богатства, съестные припасы, словом, все ресурсы и в настоящем и в будущем! Они грабили самих себя, рылись в своих пожитках, то отбрасывали их, то снова хватали и, изможденные от усталости и страданий, падали на обледенелом берегу реки. Они еще содрогались при одном воспоминании о людях, бродивших над этой пропастью, о непрерывном эхе падений, о криках упавших и главным образом о слезах и отчаянии раненых, которые из своих повозок, которых нельзя было переправить по такому хрупкому пути, протягивали руки к товарищам, умоляя не покидать их.

Тогда их начальник попробовал переправить несколько повозок, нагруженных этими несчастными; но на середине реки лед стал опускаться и проломился. На другом берегу сначала слышны были долетавшие из бездны отчаянные душераздирающие крики, заглушенные и прерывавшиеся стоны, затем наступило молчание: все исчезло!

Ней сосредоточенно смотрел на эту пропасть, как вдруг, в сумраке, ему показалось, что там движется какой-то предмет; это был один из этих несчастных, офицер по имени Бриквиль, которому глубокая рана в паху мешала подняться. Он держался на ледяной поверхности. Скоро его можно было ясно различить; он на коленях и руках перебирался с льдины на льдину и приближался к берегу. Сам Ней подобрал и спас его!

Со вчерашнего дня умерло или заблудилось 4 тысячи отставших людей и 3 тысячи солдат; пушки и весь обоз были потеряны; у Нея оставалось около 3 тысяч строевых солдат и столько же человек, двигавшихся беспорядочными толпами. Наконец, после стольких жертв, после того, как все, которым удалось перейти, сомкнулись, они снова пустились в путь, и покоренный Днепр стал их союзником.

Продвигались неуверенно, наудачу, как вдруг один из наших, упав, заметил торную дорогу. Она была слишком торной, так как те, которые шли впереди, нагнувшись, в ужасе закричали, что они различают совсем свежие следы большого количества пушек и лошадей. Итак, они избегли одной неприятельской армии только для того, чтобы попасть в средину другой! И теперь едва двигавшиеся должны снова сражаться! Значит, война была повсюду! Но Ней толкал их вперед и, не колеблясь, пошел по этим грозным следам.

Они привели его к селу Гусино, в которое они вступили неожиданно. Здесь они нашли все, чего были лишены с Москвы: жителей, съестные припасы, покой, теплые помещения и сотню казаков, проснувшихся пленными. Переговоры с последними и необходимость дать подкрепиться для дальнейшего пути задержали Нея здесь на некоторое время.

К десяти часам подошли к двум деревням и расположились здесь, как вдруг соседние леса оживились. В то время, пока переговаривались, осматривались и сосредоточивались около той деревеньки, которая ближе к Днепру, из-за деревьев вышли тысячи казаков и окружили несчастное войско пиками и пушками.

То был Платов со всеми своими ордами, следовавшими по берегу Днепра. Они могли поджечь эту деревню и, заметив слабость Нея, покончить с ним; но они простояли в течение трех часов неподвижно, даже не стреляя; никто не мог понять — почему. Они говорили, что у них нет приказа, что в ту минуту их начальник не был в состоянии дать его и что в России никто не осмеливается делать на свой страх.

Сдержанность Нея сдерживала и их; для этого было достаточно его и нескольких солдат; остальным же он приказал отдыхать до самой ночи. Тогда он послал приказ бесшумно выступать, тихонько перекликаться и продвигаться сомкнутыми рядами. Потом они все разом тронулись в путь. Первый их шаг словно послужил сигналом для неприятеля: грянули все его орудия и разом задвигались все его эскадроны.

При этих звуках безоружные, отставшие солдаты, которых было около 3 или 4 тысяч, пришли в ужас. Это стадо людей блуждало во всех направлениях; они бродили всюду, забирались в ряды солдат, которые гнали их прочь. Нею удалось удержать их между собою и русскими, огонь которых попадал в этих бесполезных людей. Таким образом, наиболее павшие духом послужили прикрытием храбрейшим!

В то же время, защитив свой правый фланг валом из этих несчастных, он вернулся к берегам Днепра, которым он прикрыл свой левый фланг, а сам продвигался дальше, от леса к лесу, от оврага к оврагу, пользуясь малейшими неровностями почвы. Но часто он должен был удаляться от реки; тогда Платов окружал его со всех сторон.

Таким образом, в течение двух дней и на протяжении двадцати лье 6 тысяч казаков все время скакали вдоль обоих флангов его колонны, в которой оставалось всего полторы тысячи вооруженных людей.