Николай Попель - Впереди - Берлин !

- С ними давно сдружились! - бросил реплику Гусаковский.

- Наши корпуса пойдут в наступление после прорыва Чуйковым всей тактической зоны обороны. Он рвет участок шириной в восемь-десять километров.

Сидевший передо мной полковник Анфимов восхищенно повторил:

- Восемь-десять километров - это да! До войны нас учили, что такой участок положено прорывать одной дивизии, а Чуйков тремя корпусами лупить будет. Дивизия придется, значит, на один километр фронта. Какая сила двинется!

Михаил Ефимович сообщил:

- Нам известно, что армия Чуйкова имеет по сорок два танка на каждый километр участка прорыва. Полковник Бабаджанян охнул:

- Что получается? У Чуйкова танков больше, чем у меня в танковом корпусе?

- Не знаю, - улыбнулся Катуков. - Может, и больше. Это их дело, а мы давайте своими делами займемся. Требуется как можно скорее рассечь берлинскую группировку, не дать ей возможности организовать оборону на последующих рубежах. И на второй день выйти...

Он прервал себя, подумал и сказал:

- Не "выйти" - ворваться в Берлин! Слышишь, Бабаджанян? Думаю, что Дремов тоже против такой чести возражать не будет. Желаем обоим корпусам успеха!

Бабаджанян сидел задумавшись. Он, наверное, мысленно планировал выход бригад к гитлеровскому логову. При последних словах Катукова командир корпуса встрепенулся.

- Опыт имеем!

- Опыт опытом, а дела делами, - Катуков счел нужным предостеречь быстрого Бабаджаняна. - Смотри, предстоит пройти семьдесят километров сплошных укреплений в глубину. А дальше стоит Берлин. Слушайте, что про него немцы в листовках пишут: "От Берлина вы недалеко, но в Берлине вам не бывать. Берлин имеет шестьсот тысяч домов, и каждый из них - это крепость, где вы найдете свою могилу". Предстоит брать шестьсот тысяч крепостей!

Катуков начал ставить корпусам задачу. После этого возник очередной вопрос, как всегда, о передовых отрядах.

- Гусаковский должен быть первым в Берлине! - уверенно заявил Бабаджанян.

- Темник, - назвал свой авангард Дремов. Мы согласились. Справедливость требовала, чтобы в голове наступающих колонн в столицу Германии вступили части, покрывшие себя славой при обороне Москвы: Краснознаменная танковая бригада Гусаковского и Первая советская гвардейская танковая бригада Темника.

В заключение Катуков нарисовал общую картину подготовки к операции:

- В Берлинской операции участвуют три наших фронта, то есть примерно полтора миллиона человек, сорок тысяч стволов орудий и минометов, шесть тысяч танков, семь тысяч самолетов...

Михаил Ефимович закончил совещание.

- Перерыв десять минут и - все по машинам! Генерал Гетман сюрприз приготовил.

Всем стало интересно: что за сюрприз? Мы с Михаилом Ефимовичем поехали, как обычно, в одной машине.

- Все я сказал? Как думаешь - поняли?

- Впечатление такое: чувствуется у офицеров легкость какая-то, недооценка противника. Силища у нас, конечно, страшная, но "шапкозакидательство" - очень большая опасность. Представляешь, как гитлеровцы будут драться под Берлином? Думаю, никогда они еще так не дрались. Надо довести это до сознания каждого, иначе много лишней крови прольется.

Впереди показались развалины какого-то населенного пункта. С трудом можно догадаться, что эта груда обгорелых балок, битого кирпича, бетона, усыпанная сверху осколками стекла и обломками мебели, совсем недавно была немецким селом.

Подошел генерал Гетман.

- Место подходящее, товарищ командующий, жителей здесь нет. Разрешите начинать?

- Пожалуйста, пожалуйста.

Собравшиеся офицеры с удивлением рассматривали установленное в стороне странное сооружение, прицепленное к обычной "тридцатьчетверке". От лобовой части танка горизонтально вперед выдвинулась трехметровая рогатка, и между ее концами разместился большой металлический каток, наподобие того, каким укатывают асфальт. Приглядевшись, заметили, что каток не сплошной, а составлен из отдельных толстых дисков.

- Новый советский танковый трал! - объяснил Гетман. - Хоть теперь наша танковая армия смогла получить неплохое средство защиты от противотанковых мин.

По команде Андрея Лаврентьевича "Заводи!" танк пошел по полю и кустам, оставляя за собой приглаженную катком полосу земли.

- Скорость нормальная, - доволен Гусаковский.

- Обратите внимание, товарищи командиры, - Гетман поднял руку,- сейчас он выйдет на минное поле...

Прогремел взрыв. Высоко вверх полетели обломки мин и наехавшего на них диска, но танк подталкивая оставшиеся диски, продолжал идти вперед.

По команде Гетмана, отданной по радио, экипаж открыл огонь по неподвижным целям. Раздавались еще взрывы мин, но невредимая машина пересекла минное поле, точно поразив мишени.

Командиры возбужденно переговаривались:

- Вот это да!.. Интересно... С минного поля вести прицельный огонь на ходу! Ты видел?

- Сколько жизней саперов могли спасти!..

- А танков? - вздохнув, согласился Гусаковский. А времени на разминирование какую уйму можно было сэкономить!

Всю разностороннюю, в том числе и морально-политическую подготовку войск к предстоящим решающим боям требовалось провести в две недели. Командирам и начальникам политорганов надо было подобрать кадры, научить и расставить их по местам, подготовить личный состав к боям в новых условиях в Берлине - боям за каждый дом.

Новые условия вызвали к жизни и новые для нас формы организации подразделений - штурмовые группы. Штурмовая группа представляла собой стрелковую роту, усиленную артиллерией, танками, саперами. Для каждой штурмовой группы, танкового экипажа, артиллерийского расчета надо было выделить парторга и комсорга. Авангардная роль коммунистов решала здесь успех дела.

В эти дни 1-я танковая армия превратилась в сплошную школу. Учились все: прошли семинары двух тысяч агитаторов, сотен парторгов, комсоргов, собрания 8 тысяч орденоносцев. К 5 апреля в каждом экипаже, как правило, уже насчитывалось не менее трех коммунистов и комсомольцев. Отдельные экипажи целиком состояли из коммунистов и комсомольцев.

Главное внимание политорганов в период подготовки к наступлению на Берлин было обращено на всемерную помощь командованию в создании штурмовых групп, подготовке личного состава армии к предстоявшим тяжелым боям.

Да, бои предстояли тяжелые. Но теперь у противника не было уже такой силы, которая могла бы остановить наши войска, охваченные неудержимым наступательным порывом. Сердце торопило солдата вперед, к завершению благородной освободительной миссии, к окончанию войны.

Во всех бригадах появились надписи на танках: "Впереди - Берлин!", "Даешь Берлин!", "Домой - через Берлин!", "На Берлин!".