Рой Медведев - Ближний круг Сталина

Интеллигенция в отличие от крестьянства, которое, конечно же, ничего не знало о всей прежней деятельности Маленкова, относилась к нему с недоверием или даже с неприязнью. В стихотворении «О России», отражая эти настроения, поэт Наум Коржавин тогда писал:

В тяжелом, мутном взгляде Маленкова Неужто нынче вся твоя судьба?…

Однако дипломаты по-прежнему гораздо больше симпатизировали Маленкову, чем энергичному и грубоватому Хрущеву, который нередко шокировал их своими вопросами и поведением. Американский посол Чарльз Болен писал в своих воспоминаниях:

«Впервые я встретил Маленкова на кремлевском банкете во время войны, но у меня не было случая поговорить с ним. Всегда казалось, что он незаметно стоит на заднем плане. В этот период он производил впечатление робота, самый зловещий прототип Сталина, с крупным, мрачным, почти садистским лицом, с челкой черных волос на лбу, с неуклюжей полной фигурой и репутацией злодея во время чисток тридцатых годов. Хотя, конечно, все сталинские помощники, включая Хрущева, приложили руку к этим чисткам. Избежать этого было невозможно.

Но в бытность мою послом я значительно улучшил мнение о Маленкове, чему способствовали наши встречи на кремлевских банкетах. Его лицо становилось очень выразительным, когда он говорил. Улыбка наготове, искры смеха в глазах и веснушки на носу делали его внешность обаятельной… Его русский язык был самым лучшим из тех, что я слышал из уст советских лидеров. Слушать его выступления было удовольствием. Речи Маленкова были хорошо построены, и в них видна была логика. Представлялся он негромким, немного высоким голосом, и акцент указывал на образованность этого человека… Более важно то, что Маленков мыслил, на мой взгляд, в наибольшей по сравнению с другими советскими вождями степени на западный манер. Он, по крайней мере, разбирался в нашей позиции, и хотя он ее не принимал, но все же, я чувствовал, понимал ее. С другими лидерами, особенно с Хрущевым, не было никаких точек соприкосновения, никакого общего языка…» (Bohlen С. Witness to History, P. 369-370.)

Ослабление власти и влияния Маленкова

Удаление Берии косвенным образом привело сразу же к ослаблению власти и влияния Маленкова: исчез из руководства важный союзник. Между тем ни Молотов, ни Каганович, ни Ворошилов, ни Микоян не питали никаких симпатий к Маленкову и были склонны поддерживать более простого и откровенного Хрущева. Многие обвинения, которые выдвигались Прокуратурой СССР против Берии, задевали и Маленкова. Это в первую очередь касалось «ленинградского дела». К тому же сам Берия, находясь под следствием, пытался писать Маленкову различные записки, что вынуждало последнего как-то оправдываться перед другими членами Политбюро. Сказывался и тот простой факт, что Маленков, привыкший быть на вторых ролях при Сталине, не обладал достаточно твердым характером, чтобы теперь играть в партии первую роль. Он опасался принимать важные решения, проявляя колебания и неуверенность. Сталкиваясь с возражениями, он не мог настоять на своем. Пребывание в партийном аппарате не могло выработать у Маленкова тех качеств, которые у Хрущева развились благодаря десятилетней самостоятельной работе на Украине. К тому же Маленков, как оказалось, не слишком хорошо знал проблемы и состояние народного хозяйства, и особенно сельского. Маленков даже не претендовал на руководство сельским хозяйством и с облегчением передал подготовку всех основных реформ в этой области Хрущеву, который не только фактически, но и формально возглавил Секретариат ЦК, став Первым секретарем.

Арест Берии и суд над ним, закончившийся вынесением смертного приговора, сопровождались изменениями всего персонального состава карательных органов, во главе которых был поставлен ближайший сторонник Хрущева генерал Серов. Одновременно функции МВД - МГБ были значительно урезаны, в их задачу теперь не входил контроль за деятельностью партийных органов, а, напротив, МВД - МГБ были поставлены под твердый контроль ЦК КПСС, и прежде всего Секретариата ЦК, то есть Хрущева. Маленков уже не мог использовать, подобно Сталину, карательные органы в качестве опоры своей власти.

Эти факторы к осени 1953 года значительно ослабили роль Маленкова. Высший партийный аппарат все увереннее и прочнее брал под свой контроль государственные и общественные организации, а первым человеком в партии был теперь уже не Маленков, а Хрущев. Без одобрения Хрущева не принимались никакие важные решения и назначения. В 1954 году казалось, что только Хрущев знает, что надо делать, дабы громоздкий корабль советского управления двигался вперед. Именно Хрущев выдвигал большую часть важных предложений во внутренней и внешней политике. Маленков просто не поспевал за своим энергичным и деятельным соратником. А главное, у него не было сторонников в руководстве, которые бы видели в нем своего шефа и покровителя, были бы обязаны ему своим выдвижением и готовы без оговорок выполнять его указания. В этих условиях вопрос о смещении Маленкова с поста главы правительства становился лишь вопросом времени. Когда началась реабилитация всех пострадавших по «ленинградскому делу», а также более отчетливо выявилась ответственность Маленкова за плохое состояние сельского хозяйства, тяжелый кризис которого скрывался фальсифицированными данными, Маленков не стал даже бороться за сохранение своей власти и ведущего положения в партийно-государственной верхушке. 24 января 1955 года в «Правде» была опубликована статья Д. Т. Шепилова «Генеральная линия партии и вульгаризаторы марксизма», в которой содержались критические замечания о Маленкове. И хотя фамилия последнего не упоминалась, адресат этих обвинений легко прочитывался.

На следующий день, 25 января, Пленум ЦК принял решение освободить Маленкова от обязанностей главы правительства. Было зачитано его заявление с признанием своих ошибок и ответственности за плохое состояние сельского хозяйства. Маленков ссылался в последнем случае на свою «малоопытность». На Пленуме с критикой Маленкова выступили некоторые из членов ЦК и Президиума ЦК, в числе которых был и Молотов. Однако критика была не слишком резкой. Через несколько дней стенограмма январского Пленума была зачитана во всех партийных организациях. Вскоре решения Пленума формально одобрил Президиум Верховного Совета СССР, который назначил Маленкова министром электростанций СССР.

В день Пленума ЦК многие родные и близкие Маленкова собрались у него в особняке. Такие особняки в районе Мосфильмовских улиц были только недавно построены для членов Политбюро по инициативе самого Маленкова. Все были обеспокоены и ждали хозяина дома. Он приехал очень поздно. Войдя в гостиную и увидев родных и близких, Маленков с явным облегчением сказал: «Все остается по-старому». Его сразу поняли. Никто не ждал, что Маленков и дальше будет главой правительства. «Остается по-старому» означало, что Маленков продолжает быть членом Президиума ЦК, что он будет не только министром, но и одним из заместителей Председателя Совета Министров СССР. А это, в свою очередь, подтверждало все прежние привилегии: что он будет жить в том же особняке и что он и его ближайшие родственники будут пользоваться тем же спецобслуживанием.