Вторая мировая война. Хроника тайной войны и дипломатии - Павел Анатольевич Судоплатов
Вместе с другими ветеранами разведки Г. Хейфец был уволен из кадров госбезопасности с передачей на общевоинский учет. В том же году – 17 июля – он был утвержден ЦК ВКП(б) заместителем ответственного секретаря и членом президиума Еврейского антифашистского комитета.
Несмотря на реабилитацию в 1954 году, Хейфец не получал пенсии КГБ по выслуге лет. Лишь по представлению ЦК КПСС ему была назначена персональная пенсия как члену партии с 1919 года и ветерану разведки Коминтерна в Германии, Латвии, Турции, Китае с 1922 года. Хейфец перешел на работу в закордонную разведку ОГПУ с 1931 года.
Таким образом, следует признать, что решающий вклад в приобретение необходимых агентурных и доверительных связей для развертывания разведывательной работы по атомной бомбе внесли кадровые разведчики и спецагенты НКВД и военной разведки старшего поколения. Именно от них приняли на связь ценнейших «источников» по «урановой проблеме» в США и Англии те, кто возглавил научно-техническую разведку КГБ в 1950-1960-е годы.
Конечно, не все было гладким на этом трудном этапе работы. Дело в том, что разведка НКВД, военная разведка и Коминтерн несогласованно взаимодействовали с нелегальным аппаратом американской компартии. И эта несогласованность привела к тому, что, скажем, нам в НКВД и в Разведупр Красной армии информация поступала иногда одновременно и параллельно. Причем зачастую из одного и того же источника.
Достаточно сказать, что Луиза Бранстон – сотрудница резидентуры Григория Хейфеца, с которой он поддерживал личные отношения, – передавала ему информацию, а затем в 1944 году по собственной инициативе переключилась через старые каналы уже распущенного к тому времени Коминтерна на контакты с военной разведкой – Адамсом (Ахиллом). В частности, она передала ему информацию о ядерных исследованиях из лабораторий в Беркли (Калифорния). Это, конечно, создавало непростые проблемы.
Позднее в отношениях с Коминтерном возникла необходимость приведения в порядок всего агентурного аппарата. Следует признать, что в этом деле были допущены серьезные ошибки. Руководство НКВД поставило вопрос перед ЦК партии, перед Сталиным и Димитровым, чтобы активисты американской компартии отошли от активной деятельности и непосредственных связей с учеными, работавшими по атомному проекту. Пришлось даже прекратить использовать в качестве источника информации племянника генерального секретаря Компартии США Браудера, которого Оппенгеймер взял по просьбе компартии на работу в Лос-Аламос. С этим были связаны большие неприятности. И нарком госбезопасности В. Меркулов, насколько я помню, писал по этому поводу объяснительную записку в ЦК ВКП(б).
«Дело в том, что по времени записка урановой комиссии в Президиум АН СССР о значении атомной проблемы и оперативное письмо руководства советской разведки резиденту НКВД в Нью-Йорке Г. Овакимяну об изучении проблемы урана в связи с публикациями в американской и китайской прессе совпадают».
Гайк Бадалович Овакимян (1898–1967) – советский разведчик армянского происхождения, генерал-майор МГБ. Автор агентурной операции «Энормоз», способствовавшей созданию ядерного оружия в СССР
«Г. Овакимян (Геннадий) подключил к изучению этого вопроса талантливого молодого сотрудника резидентуры С. Семенова (Твена)».
Семён Маркович Семёнов (1911–1986) – советский разведчик (псевдоним «Твен»), подполковник НКВД, один из основателей научно-технической разведки. По партийной разнарядке направлен на работу в НКВД. В январе 1938 года был послан по обмену на учёбу в престижный Массачусетский технологический институт (MIT) в Бостоне, где в 1940 году получил степень магистра технических наук (Master of Science).
Работая с 1938 года по 1944 год в США, майор Семёнов проявил себя как один из самых активных работников резидентуры. Практически создал линию научно-технической разведки в предвоенные годы. Он получил ценные материалы от десятков агентов по взрывчатым веществам, радиолокационной технике и авиации. Далее в 1944–1949 годах С. М. Семёнов находился в долгосрочной командировке во Франции.
«Наибольшую активность проявили тогда академики П. Капица и А. Иоффе».
Абрам Фёдорович Иоффе (1880–1960) – российский и советский физик, организатор науки, обыкновенно именуемый «отцом советской физики», академик (1920), вице-президент АН СССР (1942–1945), создатель научной школы, давшей многих выдающихся советских физиков, таких как А. Александров, М. Бронштейн, Я. Дорфман, П. Капица, И. Кикоин, Б. Константинов, И. Курчатов, Н. Семёнов, Я. Френкель, Г. Б. Абдуллаев и другие.
«Именно Капица на антифашистском митинге ученых осенью 1941 года первым гениально предсказал, что в развернувшейся мировой войне атомная бомба даже небольшого размера, если она осуществима, с легкостью может уничтожить столичный город с несколькими миллионами населения».
Пётр Леонидович Капица (1894–1984) – советский физик, инженер и инноватор. Лауреат Нобелевской премии (1978). Дважды лауреат Сталинской премии (1941, 1943). Награждён Большой золотой медалью имени М. В. Ломоносова АН СССР (1959). Дважды Герой Социалистического Труда (1945, 1974). Член Академии наук СССР (1939; член-корреспондент с 1929). Член Лондонского королевского общества (1929), иностранный член Национальной академии наук США (1946), член Леопольдины (1958). Кавалер шести Орденов Ленина (1943; 1944; 1945; 1964; 1971; 1974).
Глава 16. Битва за Москву
Спецназ занимает оборону
О возможном скором наступлении немцев на Москву разведка предупреждала уже в двадцатых числах сентября 1941 года (сразу же после захвата немцами Киева). Оставалось десять дней до начала немецкого «решительного броска». Вопросы обороны столицы были под особым контролем руководства советских органов госбезопасности. При этом в самом начале войны мы переоценивали угрозу выброски противником десантных подразделений для проведения диверсий и дезорганизации положения в городе.
Надо сказать, что уже 24 июня 1941 года по линии НКГБ СССР рассматривались вопросы борьбы с возможными парашютными десантами противника. В частности, речь шла об использовании для этого оперативных войск НКВД.
2 августа 1941 года по линии НКВД был отдан приказ внутренним войскам о создании секторов обороны под Москвой. В нем указывалось, что для борьбы с авиадесантами противника в Москве и Московской области необходимо создать два боевых участка – Западный и Восточный. Граница первого – Ленинградское шоссе, по Хорошево-Мневники, река Москва до Звенигорода, Осташево, Новоалександровка. (Основные направления прикрывались войсками НКВД на Солнечногорск и Новопетровское.) Граница второго участка – левый сектор Черемушек, шоссе на Калугу, станция Серпухов и опорный пункт, создаваемый в 23 километрах южнее Малоярославца.
6 августа 1941 года последовал очередной приказ НКВД войскам Западного и Восточного боевых участков о мерах по дальнейшему обеспечению обороны на дальних подступах к
