Василий Емельянов - О времени, о товарищах, о себе

Но кто-то вдруг усмотрел в этом грешнике нашего деревенского купца Ивана Климовича. Может быть, действительно я очень уж его похожим на купца сделал. Не знаю, может быть. Но вины в этом своей я не признавал. В одном только я действительно виню себя. Сбоку картины я славянскими буквами вывел:

Черт втыкает копиеПрямо Ване в жопие.

Все громко рассмеялись, а хозяин сказал:

— А складно это у тебя, Коля, вышло. Вот за это теперь и выпить надо. Ну, и что же дальше?

— А дальше, как говорится, в лес, больше дров… Местный гармонист усмотрел эту надпись, добавил к этим словам еще свои, и такая получилась похабщина, что ни мне, ни купцу прохода не стало. Меня поздравляют, а над ним смеются. За спиной, конечно, — так-то, в глаза, боялись.

Поп меня проклял при всем честном народе, приказал замазать надпись, ну а мне оставаться в селе больше нельзя было. Вот так и стал я мастером по чугунному литью. Хорошо, что так все обернулось, а то бы, наверно, в богомазы вышел.

За столом все смеялись, и один за другим начали вспоминать другие истории.

Вышли из избы уже поздно. На душе было как-то радостно. Здесь были простые, веселые люди, повидавшие виды на своем веку. Этот народ заражал жаждой жизни, оптимизмом.

Ночевали в Каслях. Ночью разразилась гроза и пошел сильный дождь. Когда утром мы выезжали из города, дороги не было видно. По еле заметным признакам шофер все-таки находил колею, и мы добрались до вымощенного булыжниками шоссе Свердловск — Челябинск.

Оливки

Власов, все еще опасаясь, что я долго не усижу на заводе, прилагал немало усилий, чтобы всячески помогать мне и создать наиболее благоприятные условия для работы.

Вскоре после моего приезда он пригласил меня на ужин. За столом было более десятка гостей. Я понимал, что Власов хотел в неофициальной обстановке познакомить меня с основными руководителями завода.

С некоторыми из них я встретился здесь впервые и видел, что многие чувствовали смущение в присутствии человека, недавно прибывшего из-за границы, в особенности женщины. Я также чувствовал какую-то неловкость. Желая перебороть это неприятное состояние, я впал в другую крайность и повел себя несколько развязно.

— Ну, не знаю, чем вас и угощать, — смущаясь и улыбаясь, сказала хозяйка.

Я окинул взглядом богато сервированный стол и вдруг неожиданно, как будто бы не я сам, а кто-то другой во мне произнес:

— Того, что я люблю, у вас, конечно, нет.

Лицо женщины как-то сразу потускнело, а в глазах застыл испуг. Она тихо спросила:

— А что же вы любите?

— Оливки! — выпалил я. (Надо сказать, что я их никогда не брал в рот и не знал даже вкуса.)

И вдруг хозяйка оживилась и весело проговорила:

— А ведь вы знаете, я оливки только потому не поставила на стол, что у нас их никто не кушает, кроме меня. О-о, я их безумно люблю. Сейчас же подам. Вот наконец-то встретила человека, который их так же любит.

Она вышла на кухню и вернулась с тарелкой, наполненной солеными оливками. Добрую половину их хозяйка переложила на мою тарелку. Впервые здесь я их и попробовал. Оливки мне ужасно не понравились. Но делать было нечего. Я сам заявил, что очень люблю их. Во рту остался какой-то необычный привкус, который сопровождал и другие блюда, обильно расставленные около меня. Я не знал, что делать с оливками, а хозяйка, думая, что я стесняюсь, убеждала меня не стесняться и «чувствовать себя как дома». Будь теперь я дома, я эти оливки давно бы отбросил, а что делать с ними здесь?

По большей части о людях судят по первому впечатлению. По всей видимости, своей выходкой с оливками я произвел неблагоприятное впечатление на присутствующих. Со мной знакомились, ко мне присматривались, а я показал себя с самой неприятной стороны, манерничая в обществе простых, скромных людей завода. Так вот в жизни и бывает. Мы иногда пытаемся играть совершенно неподходящие и несвойственные нам роли. Затем начинаем сожалеть и раскаиваться, часто с большим опозданием…

Через некоторое время я познакомился как будто со всем и со всеми. Надо приниматься за дело. Смотрины закончены. Я понимал всю важность стоящих перед заводом задач. Еще в студенческие годы мне приходилось принимать участие в исследованиях, связанных с производством ферросплавов, а мой дипломный проект и дипломная работа также были посвящены этим вопросам.

Необходимость создания отечественного производства ферросплавов в те годы часто обсуждалась на заседаниях в ВСНХ и Госплане.

На это обращали внимание в своих лекциях профессора Горной академии Павлов и Григорович. В лаборатории электрометаллургии начинались тогда и первые опыты по выплавке ряда ферросплавов из руд отечественных месторождений.

В полуподвальных помещениях лаборатории на электропечах, построенных руками студентов, создавались основы будущей технологии заводского производства.

Начальное проектирование Челябинского завода тоже происходило здесь. Вел его профессор Григорович, и мне приходилось принимать участие в этих первых проектных работах еще тогда, когда я сам был студентом.

Затем в качестве доцента я вел сам занятия со студентами. Некоторые из этих студентов с дипломами инженеров-металлургов теперь находились здесь, в Челябинске, в качестве командиров производства, занимая должности начальников цехов, инженеров смен.

Тогда мы имели очень смутное представление о том, каким должно быть заводское производство. Никто из нас никогда ни на одном заводе, где изготовлялись ферросплавы, не был.

Но мы уже хорошо усвоили, насколько важна эта отрасль металлургического производства.

Без ферросплавов нельзя производить сталь, а чем большее количество сортов мы будем изготовлять, тем больше нужно расширять ассортимент ферросплавов. Мы все время будем находиться в зависимости от Запада, если не создадим своего собственного производства. Нельзя будет строить авиационные, автомобильные, тракторные заводы. Для них нужен специальный металл.

Мы уже можем изготовлять почти все необходимые нам стали. Все это так. Но для их производства мы покупаем ферросплавы за границей. Наши заказы размещены в Германии, Швеции, Норвегии.

В 1933 году на одном небольшом немецком заводе по производству ферросплавов я спросил главного инженера:

— Кому вы продаете феррохром?

Он начал перечислять: примерно 5 процентов всего производства мы поставляем близлежащим химическим заводам, 2 процента у нас покупает завод Беккера, около 3 процентов…

Я перебил его и спросил: