Владимир Федюк - Керенский

Неожиданно эти предложения вызвали резкое противодействие со стороны министра-председателя князя Львова. Он заявил, что не считает возможным оставаться во главе правительства в ситуации, когда ему навязывают решения, с которыми он принципиально не согласен. Детали своих расхождений с социалистами Львов изложил в открытом письме, опубликованном на следующий день всеми центральными газетами.

Интересно, что столь несхожие авторы, как Милюков и Суханов, считали отставку Львова результатом продуманной провокации. Суханов полагал, что за кулисами этой истории стоял Керенский, заранее рассчитывавший именно на такую реакцию главы кабинета. Заявляя об отставке, Львов сам предложил Керенского на роль своего преемника. Решение это было единогласно одобрено другими министрами, и Керенский с 7 июля официально вступил в должность премьера. Одновременно были проведены и некоторые другие перестановки. Церетели занял освободившийся пост министра внутренних дел, а вернувшийся в правительство Некрасов стал заместителем министра-председателя.

Но это было только начало сложной игры, приведшей Керенского на вершину власти. На следующий день, 8 июля, была опубликована правительственная декларация, содержавшая основные положения заявления Чернова и Церетели. Тут вступила в бой новая сила. За прошедшие с начала революции четыре с лишним месяца все успели забыть Временный комитет Государственной думы, когда-то и делегировавший власть первому составу Временного правительства. Однако он продолжал существовать, изредка собираясь на заседания. Принимавшиеся там решения не имели никакой реальной силы и мало кого интересовали. Но сейчас Временный комитет заговорил в полный голос. В обнародованном им постановлении содержалось категорическое требование, чтобы новое правительство носило коалиционный характер и отражало мнение самых широких кругов российского общества.

Заявление Временного комитета оказалось для Керенского очень кстати. При всех своих социалистических симпатиях он вовсе не собирался всецело подчиняться руководству Советов. Коалиция для него означала баланс сил, позволивший бы ему упрочить собственную власть. Еще одним фактором, игравшим на руку Керенскому, стала ситуация на фронте. Даже находясь в далеком тылу, петроградский обыватель впадал в панику, читая в газетах сообщения о беспорядочном отступлении русских армий, о бесчинствах мародеров и дезертиров.

Под влиянием сведений с фронта ВЦИК пошел на беспрецедентную уступку. В постановлении, принятом 11 июля, высший орган Советов объявлял Временное правительство "правительством спасения революции" с делегированием ему неограниченных полномочий для восстановления организации и дисциплины в армии, а также для борьбы со всеми проявлениями контрреволюции и анархии. Правда, в том же постановлении содержалась и ложка дегтя в виде обязательства министров-социалистов докладывать о своей деятельности ВЦИКу не реже двух раз в неделю.

Керенский воспринял это решение как "карт-бланш" на формирование коалиционного кабинета. В тот же день, 11 июля, было объявлено, что бывшие члены Государственной думы И. Н. Ефремов и А. А. Барышников включаются в состав правительства, первый — в качестве министра юстиции, второй — как управляющий Министерством государственного призрения. Оба они были представителями цензовых, то есть буржуазных, элементов, и их назначение было воспринято как уступка правым. Но именно справа Керенский встретил совершенно неожиданные возражения.

Временный комитет обидело, что Керенский сделал выбор без согласования с ним. Со своей стороны комитет выдвинул инициативу созыва в Москве совещания, на котором были бы представлены помимо Советов также торгово-промышлен-ные круги, кооперативы, профсоюзы, университетская профессура и т. д. Керенский с готовностью поддержал идею и лично сообщил об этом председателю Временного комитета М. В. Родзянко.

В итоге, как казалось, была найдена почва для компромисса. И ВЦИК, и Временный комитет согласились, что новое правительство будет формироваться лично Керенским. В основу должен быть положен персональный принцип, предполагавший, что министры не несут ответственности перед своими партиями. Руководствуясь этим, Керенский обратился к членам кадетской партии В. Д. Набокову, Н. М. Кишкину и Н. А. Астрову занять должности в формирующемся кабинете. Те, в свою очередь, поставили перед Керенским ряд условий: вопрос о форме государственного строя и важнейших социальных реформах должен быть отложен до Учредительного собрания; необходимо полностью соблюдать единение с союзниками; восстановление дисциплины в армии и борьба с анархией в тылу. Дополнительным условием, не ставившимся публично, было удаление из состава правительства Чернова, которого кадеты считали виновником аграрных беспорядков.

Керенский согласился на всё, за исключением удаления Чернова. В этот момент переговоры прервались, поскольку 15 июля Керенский спешно отбыл на фронт. Когда он через четыре дня вернулся обратно, ситуация существенно изменилась. Министр внутренних дел Церетели заявил репортерам, что социалистическая часть правительства готова допустить в его состав только тех представителей цензовых элементов, которые стоят на позиции декларации от 8 июля. Это был тупик. Стало ясно, что ни левые, ни правые реально не настроены на соглашение.

Последняя попытка примирить враждующих была предпринята на заседании правительства 21 июля 1917 года. Долгие разговоры вновь оказались бесплодными. Керенский в этих спорах участия не принимал, причем отсутствующее выражение его лица порождало сомнение в том, что он вообще слышит аргументы сторон. В шесть часов вечера он неожиданно поднялся и заявил, что ввиду отсутствия какой-либо поддержки его начинаниям он слагает с себя обязанности ми-нистра-председателя и члена кабинета. Коротко откланявшись, он покинул зал.

Керенский исчез из города. Даже пронырливые газетчики не знали, где его искать (позже выяснилось, что он скрытно уехал в Царское Село). Растерянных министров охватило неприятное чувство. Внезапно оказалось, что присутствие Керенского снимало с них ответственность, а теперь каждый встал перед необходимостью отвечать за всё самому. Напрасно наиболее циничные из министров успокаивали своих робких коллег, цитируя Пушкина: "Борис еще поплачется немного, как пьяница над чашею вина, и согласится". Но страх перед неизвестностью оказался сильнее.

Весь вечер министры советовались со своими партийными товарищами. Наконец, к одиннадцати вечера они вновь съехались в Зимний дворец, где уже две недели проходили заседания кабинета. На этот раз в Малахитовом зале присутствовали не только сами министры, но и представители ВЦИКа, Временного комитета и ЦК кадетской партии. Встречу на правах заместителя премьера открыл Некрасов. Он сообщил, что от Керенского получено официальное заявление об отставке. В такой ситуации, по словам Некрасова, возможны три выхода. Первый — правительство передает власть Совету и Временному комитету Государственной думы; второй — вручить полномочия для формирования кабинета одному лицу; третий — выслушать представителей политических организаций. Естественно, что собравшиеся в зале прожженные демагоги выбрали третье.