Вальтер Запашный - Риск, борьба, любовь

— Маэстро, я же просил не форсировать звук! — заорал я.

Габиридзе повернулся ко мне и смотрел ничего не понимающими глазами.

— Пауза! — громко прокричал я, доставая из-за пояса наган. — Пауза, осел несчастный!

Хищники метались по клетке, бросались на решетку, дрались. Зрители первых рядов бежали вверх, сверху бегущих толкали обратно, вниз. Стоял кромешный ад. Следом за мной выхватил ракетницу и Гасюнас. Рассмотрев, где находится Багира, я выбежал на манеж и стал хлестать арапником дерущихся животных, одновременно стреляя направо и налево из нагана. Звери, огрызаясь, убегали. Некоторые, заняв свои места, с удивлением смотрели на меня, явно не узнавая. Ринглер, разнимавший животных струей воды, щедро обливал и зрителей, и нас с Гасюнасом.

Внезапно из зала раздался выстрел. Я вздрогнул: в публике полно военных, стреляют боевыми патронами! Отвлекшись, я на долю секунды потерял из поля зрения Багиру. Этого оказалось достаточно, чтобы тигрица немедленно прыгнула мне на спину. Передние лапы убийцы сдавили грудь, и я с усилием прижал их локтями. Пасть с громадными клыками раскрылась, чтобы сомкнуться на моем затылке. Падая, я инстинктивно схватил Багиру за бакенбарды и, не давая сомкнуть челюсти, плотно вдавил свой затылок в ее нёбо. Большие пальцы сами легли на нервные подчелюстные узлы, и я жестоко надавил на них. Я понимал, что сейчас моя жизнь зависит только от того, отпущу я бакенбарды или нет, и потому с еще большей силой стал втискивать затылок в пасть зверя. Тигрица не рвала меня, просто старалась освободиться. Задыхаясь, она скребла мои бедра и спину задними лапами, нанося растопыренными когтями глубокие раны.

«Держать! Только держать!» — стучало в голове. Но руки ползли. Горячее дыхание зверя не давало дышать. Почти теряя сознание, я увидел над правым глазом кончик клыка, по которому скользил пузырек пены. Второй клык давил мне на горло. В шее что-то хрустнуло.

Я, как клещ, вцепился в людоедку:

— Подавись, сука! — И еще плотней прижался к горячему нёбу.

Рывок за рывком делал зверь, приподнимая меня и ударяя об пол. Ногами я старался обхватить туловище Багиры. Но приподнятый в очередной раз, почувствовал, что тигрица освобождается. Уже передние лапы стояли по обеим сторонам моего тела. Она перенесла их мне на спину и сделала страшный рывок…

И тут произошло чудо. Приоткрыв глаз, засыпанный кровавыми опилками, я увидел уже не лапы, а ботинки. Это Афанасьев, Ионис и брат Мстислав вбежали в клетку и принялись по чем попало палками колотить Багиру, нередко попадая и по мне. И все же тигрица вырвалась, собираясь кинуться на меня снова, но оглушительный выстрел Иониса отбросил ее в сторону.

Перевернувшись, Багира вскочила, однако я уже стоял на ногах. Из зрительного зала раздался второй выстрел. Просвистев, пуля ударилась в прут решетки и рикошетом ушла куда-то. В толпе, сгрудившейся на лестнице; послышался женский вскрик.

— Не стрелять! — заорал я что было силы.

Ионис, размахивая палками, прикрывал Мстислава и Афанасьева. Струя воды не давала Багире подойти достаточно близко. Тигры, шедшие на помощь убийце, остановились. Вырвав палку из рук Иониса, я швырнул ее в тигрицу. Тут же, оглянувшись, с ужасом увидел, что центральная дверь, ведущая в зрительный зал, распахнута настежь и по направлению к ней стремительно движется Жанна. Видно, спешившие мне на помощь забыли закрыть дверь.

— Дверь! — заорал я. — Закройте дверь!

Рыжик, словно обезьяна, прыгнул на веревки и щелкнул засовом перед самым носом зверя.

— Откройте туннель, выпускайте всех! — кричал я. — Никого не останавливать, пусть идут вместе!

Увидев поднятый шибер, хищники бросились с манежа. Но выбежали не все. Несколько тигров при виде чужих людей с палками остановились.

— Назад! Назад! — командовал я, усилием воли отгоняя появившееся и постепенно увеличивающееся желтое пятно в глазах. «Теряю сознание», — понял я. Собрав силы, встряхнул головой и приказал всем покинуть клетку.

— Домой! Домой! — кричал я и ударами хлыста подгонял хищников. Теперь они стали узнавать меня.

«Действовать, действовать и постоянно подавать голос!» — звучало в голове.

Опираясь на Мстислава и волоча ногу, я ковылял по вольеру и не спускал глаз с Багиры. Я увлекал тигрицу за собой, пока не наткнулся на неподвижного Гасюнаса. Только теперь я понял, почему его не было в клетке, когда туда ворвались все другие. Гасюнас, бледный как простыня, застыл в каком-то странном оцепенении и не мог выговорить ни слова. Подбородок и руки его тряслись, будто в лихорадке. Бегающие глаза стали стеклянными. Он бессмысленно вертел головой, напрягал мышцы шеи и вытягивал подбородок. В руках Гасюнас судорожно сжимал взведенную ракетницу. Это был шок.

Вдруг раздался оглушительный выстрел. Багира рявкнула и стремглав умчалась в клетку. Ствол ракетницы дымился, но на лице Гасюнаса не дрогнул ни один мускул.

Никогда бы не подумал, что подобное произойдет именно с ним, одним из самых смелых и уравновешенных служащих, которых мне довелось видеть за все время работы с хищниками. Взглянув на оцепеневшего Гасюнаса, я невесело усмехнулся:

— И как ты не боишься так бояться?

Мстислав, разжимая палец за пальцем, стал вынимать оружие из его бесчувственной руки. Подбежал брат Сергей и подхватил меня на руки.

— Брось меня, — отталкивая брата, сказал я. — Бей эту дрянь. Сергей, я прошу тебя, со мной потом разберетесь. Сейчас возьми палку и колоти Багиру. Нужно проучить ее, иначе я пропал.

Мне становилось жарко, я был близок к обмороку, но понимал, что главное сейчас — измотать, проучить тигрицу, чтобы она боялась кинуться на меня в следующий раз, чтобы дала возможность войти к ней в клетку.

Сергей понял. Но не послушался и понес меня во двор.

А из зала валом валила публика. Несколько человек несли пострадавших при панике, искали врача для получившей пулевое ранение женщины. Прибыла машина «скорой помощи».

— Сюда, сюда! — кричал инспектор манежа.

Братья, пачкаясь в крови, подхватили меня и понесли к машине.

— Помогите Гасюнасу, у него шок, — я кивком показал врачу в глубь цирка.

— Женщина, ранена женщина! — кричал кто-то, просовывая голову в проем двери.

Врач не знал куда бежать.

Наконец меня внесли в автомобиль и положили на твердую кушетку. Кто-то попытался расстегнуть ремень. Чтобы помочь этому человеку, я втянул живот и почувствовал, как кровь обильно хлынула из раны. Нога лежала, словно атрофированная, и несмотря на все усилия, не удавалось даже шевельнуть ею.

— Успокойся, брат, — шептал Сергей, вытирая пот и кровь с моего лица. — Все будет хорошо!