Юрий Сушко - Марина Влади, обаятельная «колдунья»

— Нет, — коротко ответила Марина. — Думаю, все правильно. Я вообще с трудом представляла тебя чиновником, занятым всякими интригами и погрязшим в бумагах… Сколько ты просидел в кресле министра? Девять дней? По-моему, это мировой рекорд. Я горжусь тобой… Кстати, по православной традиции, на 9-й день устраивается тризна по усопшему, своего рода жертвоприношение..

Давай-ка и мы с тобой выпьем…

«Помянув», Марина спросила: «А ты не хочешь поехать со мной в Москву? Звонила Юля, потом директор „Прогресса“, они говорят, моя книжка вот-вот выйдет из печати. Готовят презентацию и все прочее.

— Поздравляю. Вот это действительно событие! Но в Москву я сейчас поехать с тобой не смогу, извини. У меня очередь на операции на три месяца вперед».

…Для пресс-конференции, посвященной выходу в Москве книги «Владимир, или Прерванный полет», режиссер Марк Розовский предложил зал своего театра «У Никитских ворот». Мероприятие продолжалось уже более двух часов, журналисты уже закрывали блокноты, выключали диктофоны. «Неожиданно со своего места поднялся молодой человек. Насколько мне удалось понять из сказанного Никитой Высоцким, — стенографировал один из репортеров, — семья отказывалась признать недостатки поэта, о которых рассказала Влади. Вызвало недовольство и то, как Марина повествует о взаимоотношениях Высоцкого с семьей. Влади обвинялась в погоне за громким именем и деньгами. Сыновья Высоцкого покинули зал.

— Я устала от всего этого, — горестно сказала Марина…»

На той пресс-конференции Никита Высоцкий (уже не Абрамов) заявил: «Мы подаем в суд… За клевету…»

Суд? Какая еще Фемида была способна отобрать у нее право на память? Или своим приговором объявить вне закона ее собственное мнение? Или вообще лишить слова?.. Марина была унижена, оскорблена. Она понимала, что эти мальчишки, сыновья Володи, не стоят ее слез и сердечной боли. Совсем других людей она обвиняла в том, что Высоцкий умер, не успев ни дожить, ни долюбить.

«Меня упрекали, что я не все рассказала, что-то придумала, — говорила она тем, кто хотел ее услышать и понять. — Нет. Это моя жизнь, я писала о том, что я знала, о нем, о той среде, в которой мы жили. Я там искренне рассказывала про нас, про нашу любовь… Было очень сложно, но я справилась. Я решила, что если уж я пишу о нем, я должна писать обо всем, обо всех его проблемах страшных… Я вытащила из себя все, что накопилось и мешало мне продолжать жить…

Я хотела объяснить, почему этот человек умер так рано. Когда он не пил, он был гениальным актером, трагическим, глубоким. То, что я написала… я имела на это право. Это моя жизнь, мои воспоминания… Высоцкий был… как все мужики, он тоже гулял, особенно когда пил, — а он часто пил. Он цеплялся за жизнь своими изменами, но он был все-таки интересный человек и гениальный поэт. Про него можно столько всего рассказать!.. Он был удивительный, очаровательный, смешной, не тщеславный, сильный, скромный. И вместе с тем хитрый, лукавый…

Он жил под большим напряжением. Он был бесконечно талантлив, его бесили барьеры, на которые он постоянно натыкался, он все вопринимал слишком болезненно. Это было страшно, когда как будто бы все можно, но на самом деле ничего нельзя. Приходилось постоянно бороться с этой ватной стеной. Отсюда и его надрыв, когда боль надо заливать водкой. Он всю жизнь шел „по проволоке“.

Ведь, с одной стороны, его все обожали, а с другой — он никогда не видел своих стихов напечатанными. Как будто его нет… Когда я говорю об этом французам, они не понимают: ведь главное, чтобы люди его любили. Они не понимают, как чувствуют себя люди, которым все было запрещено: ставить спектакли, выпускать книги, записывать пластинки. Перед ним все время горел „красный свет“, это его выводило из себя. Тем более что он жил со свободной женщиной. Может быть, до встречи со мной он не чувствовал так остро эту несвободу… Страдания, унижения, излишества — все это убило его».

Книга Влади острым топором расколола надвое армию друзей, товарищей, знакомых, коллег и поклонников Высоцкого. Одни восхищались пронзительной исповедью, другие напрочь отвергали.

Возмущался Юрий Любимов: «Мне достаточно неприятны… мемуары Марины Влади. Так выворачивать наизнанку свою личную жизнь!» С ним был солидарен певец и депутат Госдумы Иосиф Кобзон: «Я не хочу знать, что происходило в интимной жизни Высоцкого… Какое мое собачье дело?! Он для меня — бог и кумир!» Писательница Виктория Токарева назвала «Прерванный полет» книгой-местью: «Марина воздала всем своим обидчикам, главному герою в том числе. Я убеждена: все, что написано в книге, — правда. Высоцкий был алкоголик и наркоман. Но зачем нам это знать? Для нас, русских людей, Владимир Высоцкий — это Спартак, который вел рабов к свободе… Нам не нужна бытовая правда». Валерий Золотухин хитрил: «Во-первых, я ее не читал… Просто мне проза женская, лирически возвышенная, неинтересна… Во-вторых, она женщина другой культуры…»

По отработанному десятилетиями сценарию к общему хору приплели и «голос простого народа». Газета «Литературная Россия» чуть не полполосы отвела открытому письму «В угоду сенсации», подписанному ветераном труда, инженером Алхимовой, преподавателем литературы Нестеровой и членом Союза журналистов СССР Цветковой. Милые, возможно, женщины негодовали: «В любовь М.Влади можно было бы и поверить, если бы не унижающие достоинство ее покойного мужа натуралистические сцены, для которых автор не жалеет красок… Не пощадила М.Влади своего мужа и в чисто интимных подробностях… М.Влади отводит себе роль и этакого открывателя цивилизованного заграничного рая… Она подчеркивает свою ведущую роль гида, знатока, спасительницы. Мысль, которая, можно сказать, подспудно навязывается читателю: это она, М.Влади, фактически создала Высоцкого… Непочтительнее всего, мягко говоря, Марина Владимировна отзывается о родителях Высоцкого и особенно о его отце — фронтовике, офицере… Допустим, отец мог разговаривать с сыном как угодно резко. А разве в других семьях этого не бывает?.. М.Влади была желанным гостем в нашей стране. Русское гостеприимство ей довелось испытать не раз. А вот чем она ответила на это доброжелательство и открытость?.. Немало занимают автора проблемы продовольственного и промтоварного дефицита в нашей стране… Непонятное тяготение испытывает автор к самым „приземленным“ темам — нашим расхлябанным дорогам, далеко не „эстетичным“ общественным туалетам и, извините, толстым задам…»

Совсем уже недостойным стало инспирированное специалистами письмо Нины Максимовны Высоцкой на имя главного редактора газеты «Правда»: