Иван Бессмертный - Силуэты разведки

— После разведшколы вас сразу же направили в Германию?

— Да.

— Один из ваших коллег сказал мне, что сразу же по прибытию в Германию, вы общались с Александром Коротковым, легендарным разведчиком, которого коллеги называли «королем нелегалов».

— Это правда. Александр Коротков со мной беседовал. Жалко, что не пришлось с ним работать. Он в том же 1961 году, умер. Но та встреча мне очень запомнилась.

— О чем вы с ним говорили, если это не продолжает оставаться секретом?

— Он дал мне одно поручение. Суть его раскрыть не смогу. Скажу еще, что, видать, он ко мне присматривался для будущей, еще более серьезной работы. Он долго со мной беседовал, а в конце разговора сказал: «Дай Бог тебе хорошо освоиться, а потом мы с тобой еще поработаем».

— На каком участке вы действовали в Германии?

— В отделе, который работал с нелегалами — готовил их, легендировал и перебрасывал «на ту сторону». И они действовали в разных странах.

— Это было во время вашей первой долгосрочной командировки в Германию. А чем вы занимались во время второй долгосрочной командировки?

— Все тем же. Работал с нелегалами.

— Знаю, что, работая в Германии, вы стали участником исторического события — обмена американского летчика — разведчика Пауэрса на арестованного и осужденного в США резидента советской разведки Рудольфа Абеля. Вы могли бы рассказать об этом подробнее?

— Да, я хорошо это помню. Перед тем поздно вечером нас собрал руководитель представительства. Подробно обо всем инструктировал. Операцией руководил Владимир Бурдин. Он сидел в штабе.

Непосредственно на месте события за старшего был Николай Корзников.

Все очень серьезно готовились, ведь, это был первый случай обмена разведчиками между главными противниками в холодной войне. Мы подготовились как следует.

— Скажите, все было именно так, как это показано в фильме «Мертвый сезон»?

— Не совсем так, но отдаленно похоже. Итак — мост. Прикрытие солдат было запрятано во дворах. Девять офицеров разведки, в том числе и я, расположились в небольшой деревянной будочке с тремя окошками — на три стороны. Мы там сидели. Операция была запланирована на девять утра.

— Были какие-либо неожиданности?

— Нас очень встревожило, что примерно за пятнадцать минут до девяти шесть американских бронетранспортеров с солдатами подъехали к мосту с той стороны. Но спустя пару минут они уехали.

Проблема была в том, что радиосвязь нельзя было использовать: весь эфир прослушивался. Тем не менее, руководители операции нашли выход — дипломаты на машинах каждые пятнадцать минут объезжали позиции и докладывали обстановку.

— Как проходил сам обмен?

— Ровно в девять часов подъехали машины с нашей стороны. Я видел наших сотрудников, которые привезли Пауэрса.

— Какова была ваша задача?

— На случай какой-то непредвиденной ситуации мы по сигналу Корзникова должны были выскочить, — забрать Абеля и не отдать Пауэрса. Причем, нам было разрешено применить оружие.

Как только появились Пауэрс и Абель, мы вытащили пистолеты и взвели курки. Рядом с Абелем шел его адвокат Донован и наш разведчик-нелегал (будущий начальник нелегальной разведки КГБ СССР) Юрий Дроздов, — в роли племянника Абеля.

Как только Пауэрс и Абель пересекли условную разделительную полосу, мы с пистолетами в руках выскочили из будки и отсекли Абеля от американцев. Стояли так, пока Корзников и Абель не сели в машины и не уехали.

— Как выглядели Пауэрс и Абель?

— Пауэрс был румяный, краснощекий, упитанный, а Абель — бледный, худой. Пауэрс — в прекрасном пальто, в пыжиковой шапке. А Абель — в какой-то кепочке и в стареньком пальто.

— На одной из фотографий вы запечатлены с Абелем в Киеве.

— В 1967 году Абель приезжал в Киев. Мое начальство, естественно, знало, что я участвовал в операции обмена, и мне поручили его принимать. Он сделал здесь несколько выступлений.

— Это были закрытые выступления для сотрудников госбезопасности?

— Да.

— В Фонде ветеранов внешней разведки знают, что, работая в Германии, вы часто общались с радистом Рихарда Зорге Максом Клаузеном.

— Да, это правда. Помню, когда Зорге посмертно присвоили звание Героя Советского Союза, и тогда же вышел двухсерийный фильм «Кто вы, доктор Зорге?», Макса Клаузена и его супругу Анну Ивановну наградили орденами Красного Знамени. И тогда возник один деликатный момент. Дело в том, что в фильме жена Клаузена показана несколько нервозной, скандальной. В нашем посольстве подумали, что, может быть, это ее обидит, когда она увидит фильм. А планировалось показать им фильм и тут же вручить ордена. И мне сказали: «Поезжай к Клаузенам и подготовь ее». Я приехал к ним (у них дома я был не однажды), мы выпили по чашке кофе, по стопке коньяка. Говорю: «Анна Ивановна, в фильме, это же художественное произведение, вы показаны немного нервозной — Макса часто ругаете». А она мне: «А как же мне было его не ругать, они, ведь, с Рихардом напьются — и давай гонять на мотоцикле». То есть перед Анной Ивановной не пришлось извиняться, свой кинообраз она восприняла нормально.

— А это правда, что изначально Зорге был офицером Абвера, а потом его перевербовал НКВД?

— По настоящему он работал только на нас. Но, не имея связи с немцами, он не смог бы жить и работать в Японии.

Интересно, что когда японцы обнародовали информацию о том, что Зорге был советским разведчиком, немцы не поверили.

— Павел Александрович, вы были одним из создателей Музея внешней разведки, вы очень много знаете о судьбах очень многих украинских разведчиков. Не могли бы вы рассказать об Иване Сергеевиче Борисове, которого наградил Железным Крестом Гитлер. Тем более, что, как донесла «разведка в разведке», с Иваном Сергеевичем вы были знакомы.

— Иван Сергеевич — человек удивительной судьбы. До войны он уже работал в органах. Когда начали готовить и забрасывать во вражеский тыл партизанские отряды, его назначили начальником разведки в партизанский отряд Сабурова. Там он провел очень много разных операций — по организации диверсий против оккупационных войск, по организации нашей агентурной цепи. Помню, он рассказывал мне о таком случае. Отряд Сабурова захватил поселок. К Ивану Сергеевичу доставили старосту этого населенного пункта. Это был человек в возрасте. Иван Сергеевич допрашивает его, беседует с ним, и чувствует, что он — человек не безнадежный. Тем более, была информация, что преступлений против мирных жителей он не совершал. Хотя, как староста населенного пункта, он, конечно же, сотрудничал с фашистами. В конце концов, этот староста прямо заявил Ивану Сергеевичу: «Постарайтесь меня понять: я патриот своей Родины, мой сын — офицер Красной Армии, я стал старостой, чтобы хоть как-то, в меру своих сил, облегчить участь односельчан».