Антонио Хименес - В походе с Фиделем. 1959

Вы, кто приходил в имения, заросшие сорной травой, кто видел там потом посевы хлопчатника, кукурузы или риса, осознаете справедливость и полезность этой работы, и никто не может вас обмануть, запутать или втянуть в интриги, заявляя, что все, что мы делаем, — это плохо. Мы знаем, что мир заражен враждебной пропагандой и клеветой на нас, но мы делаем свое дело, созидаем свою правду. Никому здесь не приходит в голову спорить или сомневаться в том, что то, что мы делаем, справедливо. Вы видели, что там, где раньше были кабальерии и кабальерии земли, на которых работало лишь 12 человек, где приходилось 6 коров на кабальорию, сейчас создано крупное скотоводческое хозяйство, крупный центр сельскохозяйственного производства, где в течение всего года занято 300 семей, где будет построена поликлиника, жилые дома, где дети будут иметь свои школы, свои спортивные площадки, и никому не приходит в голову подумать, что это несправедливо. Мне безразлично, как это квалифицирует враг».

«Должно быть, — продолжает Фидель, — наше дело правое, потому что вся внутренняя и внешняя реакция опол чилась против пас. С нами будут революционные народы, с нами будут все настоящие революционеры, а реакционеры всего мира будут против нас. Мы не грудные младенцы и не детсадовские малыши, чтобы не понимать этого.

Кроме того, хочу сказать вам кое-что о своем характере и полагаю, что мне не стоит жалеть, что я именно такой: всю свою жизнь я думал собственной головой. Учтите, что я родился в латифундии, насчитывающей порядка 900 кабальерий собственной и арендованной земли. Я был привилегированным ребенком, я был владельцем бейсбольных перчаток и мяча. Учтите, что я 12 лет был воспитанником религиозного колледжа, где процветал догматизм, но я стал революционером. Я революционер, потому что всю свою жизнь я думал собственной головой, всю свою жизнь я отказывался принимать чужую ложь. Я стал революционером в результате собственных размышлений, собственных дум, собственных наблюдений за реальностью.

К несчастью, не все люди одинаковы; еще много в мире людей, которые не имеют собственного мнения.

В мире слишком много недалеких людей; людей, всею боящихся, людей, верящих лишь в то, во что их заставляют поверить, и думающих лишь о том, о чем их заставляют думать. Я думаю так, как это вытекает из моих собственных выводов, из моих собственных размышлений; и, по правде говоря, на мою долю не выпало этого счастья, чтобы кто-то хотя бы помог мне сориентироваться на пути революции, дал бы мне ночитать какую-нибудь революционную книжку, и мне жалко лет, потраченных на чтение всякого мусора. Мне жалко тех лет, когда я оставил чтение шедевров мировой литературы и мировой истории. На мою долю не выпало даже этого счастья. Поэтому я делаю все, что в моих силах, чтобы наши дети уже сейчас имели эту возможность, чтобы даже самый бедный крестьянин имел возможность, которой он был лишен в мое время, потому что в той латифундии с 900 кабальериями земли единственным человеком, который мог учиться и пойти в университет, был я.

Это несправедливо, и я готов заявить об этом во всеуслышание и здесь, и в любом уголке мира. А кто говорит, что это не несправедливо, тот ошибается. Кто говорит, что ото не привилегия, когда из латифундии в 900 кабальерин, где живут сотни семей, единственным человеком, который мог пойти в университет, был я, кто говорит, что это не привилегия, тот глупец, безнравственный и черствый человек. Так что можете быть уверены, что я отличался тем, что всю свою жизнь думал собственной головой, так как полагаю, что человек ради чего-то начал ходить на двух ногах, хотя многие ходят на двух лапах, понимаете? Ради того, чтобы иметь голову и чтобы в ней рождались собственные мысли…»

Фидель подчеркивает: «Единственное, к чему мы стремимся, — это чтобы люди научились думать, потому что только так они смогут прийти к пониманию того, что в тысячу раз справедливей, когда любая бедная, простая семья имеет право на хлеб, на труд и на цивилизованную жизнь, чем когда в некоем имении 6 коров пасутся на целой кабальерии и когда лишь 12 человек живут там, где могут жить 300. Это поймет любой честный, думающий человек. Это и есть наша революция…

Знаете, кто действительно будет иметь право говорить о нас? Грядущие поколения. Тогда они откроют книгу по истории Кубы и прочтут там: к 1959 году это была страна, где у власти стояли латифундисты, милитаристы, где люди были разделены на касты и где существовали привилегированные сословия. И тогда группа людей решила совершить революцию. Они не поддались на подкуп и по капитулировали, а совершили этот подвиг, совершили революцию. Мы превратили крепости в школы. Мы строим школу на 20 тысяч учащихся в Сьерра-Маэстре. Мы создаем тысячи кооперативов, туристских центров, сеть шоссейных дорог. Так что у истории будут все факты, чтобы судить нас. История подведет итог тому, что мы сделали, и будет судить нас по нашим делам, и скажет, что мы поколение, спасшее родину и заложившее основы революции на Кубе и в Америке, если, конечно, мы все сделаем так, как должны сделать. И совершить этот подвиг могут лишь люди, осознающие, что они делают. Когда-нибудь мы все умрем — и реакционеры, и мы, и тогда нас рассудит только история, только она вынесет нам вердикт; а все остальное — это досужая болтовня, которая не должна волновать нас. Единственное, что мы должны сейчас делать, так это продолжать начатое памп дело, а пе говорить на политические темы. Мы признаём лишь одну политику — политику благополучия страны, одну-единственную политику — политику благополучия родины. Мы сознательно делаем наше дело. Здесь никого не обманывают, мы откровенно говорим, что собираемся делать и почему.

Те, кому мы великодушно оставили 30 или 50 кабальерий, не заслуживают, как я полагаю, даже пяти кабальерий. Думаю, что эти прожженные реакционеры заслуживают лишь того, чтобы их посадили в тюрьму и кормили».

Фидель отмечает далее, что па Кубе совершилась социальная революция, которая не свернула головы представителям привилегированных классов. «Вспомпите, — говорит он, — что восставшие на Гаити рабы свернули головы своим бывшим хозяевам. И вы знаете, что если мы скажем гуахиро, чтобы они сверпули головы латифундистам, то все будет кончено в 24 часа. Мы делаем революцию, не гильотинируя привилегированные классы. Вспомните французскую революцию, свернувшую головы маркизам, графам, всей знати. Социальные революции после победы сразу же расправлялись с привилегированными сословиями. Однако мы совершили революцию, оставляющую привилегированным деньги и часть их земель; они до сих пор имеют свои газеты, свои радиостанции. Но чем сильнее они будут обрушиваться на революцию, тем сильнее мы должны будем сжимать пашу хватку. Поэтому я полагаю, что, чем сильнее они будут стараться потопить нас, тем быстрее мы утопим всех их, и если в один прекрасный день нас вынудят принести их в жертву, мы без колебаний сделаем это. (Все участники совещания ИНРА встают и устраивают бурную овацию.)