Питер Маас - Исповедь Джо Валачи

По словам Валачи, даже Дженовезе не мог скрыть удивления, когда он вернулся в камеру живым. Они ничего не сказали друг другу. Валачи всю ночь пролежал на своем топчане, не сомкнув глаз. Утром он попросился в одиночку. «Идя на это, я сам себе подписывал смертный приговор. Это все равно что на воле самому сдаться в полицию. Но какая разница? Если эта кодла возьмет меня в кольцо, мне все равно крышка. Сколько я еще мог продержаться и не подпускать к себе ребят Вито?»

В одиночке Валачи объявил голодовку. Он предпринял безуспешные попытки добиться встречи с Джорджем Гэффни, возглавлявшим в то время нью-йоркское отделение Бюро по борьбе с наркотиками. Но даже тогда у Валачи не было намерения начать давать показания. «Я просто хотел затеять с ним канитель, чтобы выбраться из тюрьмы в Атланте», — объясняет он. Последняя надежда Валачи рухнула, когда тюремная администрация вернула письмо, посредством которого он надеялся через свою жену заручиться помощью Томаса Люччезе. С этого момента Валачи решил, что если ему суждено умереть, он прихватит с собой на тот свет хотя бы еще кого-нибудь. Но Валачи не собирался нападать на Дженовезе. «Я хотел, чтобы Вито остался жить, — вспоминает он. — Я хотел, чтобы когда-нибудь наступил день, когда ему придется ответить за то, как он обращается со своими людьми».

22 июня 1962 года Валачи приказали вернуться в общую зону, так как он не мог дать удовлетворительного объяснения причин, побудивших его просить одиночного заключения. Валачи передвигался по тюремному двору, как заводная кукла. «Вы можете представить, как я себя чувствовал, — говорит он. — Я не понимал, куда я иду и откуда». Когда Валачи увидел за трибуной на бейсбольной площадке троих притаившихся и, очевидно, поджидавших его заключенных, он начал пятиться, пока не заметил лежащий на земле кусок металлической трубы. В этот момент рядом оказался еще один человек, который, как показалось Валачи, был ди Палермо. Накопившиеся в Валачи страх и отчаяние, наконец, вырвались наружу. Ди Палермо был одним из главных его мучителей. Как раз перед уходом Валачи в одиночку ди Палермо спросил его: «Ну, и какие теперь у тебя отношения с нашим стариком?»

Валачи схватил трубу и убил проходившего мимо совершенно постороннего человека.

Глава 13

С тех пор как Валачи порвал с «Коза нострой», умерли два члена правящего совета — Томас Люччезе (Трехпалый Браун) и Джозеф Профачи. Они скончались от естественных причин. Обычно правящий совет, или «комиссионе», состоит из 9-12 боссов «семей». На момент написания этой книги, по оценкам Министерства юстиции, ими являются: Вито Дженовезе, находящийся в левенвортской тюрьме (он по-прежнему внушает такой страх, что никто не решается заменить его на посту босса); Карло Гамбино, Джозеф Бонанно (Джо Банан) и Джозеф Коломбо, преемник Профачи — все трое из Нью-Йорка; Джон Скэлиш из Кливленда; Джозеф Зерилли из Детройта; Сальваторе (Сэм) Джианкана из Чикаго; Стефано Магаддино из Буффало; Анджело Бруно из Филадельфии; Карло Марчелло из Нового Орлеана — столь же могущественный, как и любой другой босс в совете, и присутствующий время от времени на его совещаниях, он предпочитает, похоже, лишь выполнять уже готовые решения. Рэймонд Патриарха, который до недавнего времени также являлся членом совета, полностью лишился своего авторитета, позволив себя арестовать и осудить по делу об убийстве.

В самое ближайшее время в составе «комиссионе» произойдут неминуемые изменения. Магаддино семьдесят пять лет; Гамбино каждый раз оправдывает свои неявки в зал суда сердечными приступами. Это продолжается так долго, что, говорят, он и сам начал беспокоиться по этому поводу. Джозеф Зерилли, которому нравится считать себя опорой населения привилегированного детройтского района Грос-пойнт, также становится слишком стар. Джианкана из Чикаго затравлен ФБР до такой степени, что его эффективность в роли босса «семьи» в настоящее время практически равна нулю.

Кроме этих, в общем-то нормальных, перемен, вызванных естественными причинами, а также действиями правоохранительных органов, в «Коза ностре» отмечаются и более неожиданные изменения. Даже после того, как Дженовезе отправился за решетку, никто не спешил оспаривать его лидирующую роль в мафии из опасений, что он мог добиться пересмотра своего приговора по делу о наркотиках.

(Его попытки сделать это не увенчались успехом. Дженовезе выйдет на свободу не раньше, чем б февраля 1970 года, и сразу же ему будет предъявлено решение о депортации. Это не значит, что он обязательно уедет из страны. Пол де Лючия, он же Пол Рикка, он же Официант, заменил Фрэнка Нитти и пробыл какое-то время на посту босса старой «семьи» Каноне. Решение о депортации было ему объявлено в 1957 году, но он до сих пор в Штатах и борется за его отмену. У Дженовезе, однако, возникнут неизмеримо более серьезные проблемы с самой «Коза нострой». Ведь это в его «семье» оказался человек, который публично заговорил о делах мафии и окончательно подтвердил существование в стране преступного картеля. Откровения Валачи не только сфокусировали внимание общественности на «Коза ностре», но и подстегнули общенациональную кампанию по борьбе с преступностью, которая направлена против мафии; она продолжается по сей день. Положение Дженовезе осложняется тем, что его необоснованные обвинения в стукачестве, направленные против Валачи, и подтолкнули последнего к раскрытию правды о мафии. Теперь Дженовезе все это предстоит объяснить своим коллегам-боссам из правящего совета).

Когда стало очевидным, что Дженовезе не выпустят раньше срока, Джозеф Бонанно решил пойти по его стопам. Он уже вышел за пределы своей бруклинской базы и, укрепив свои позиции в Фениксе, штат Аризона, начал претендовать на порядочную часть юго-западных районов США. Потом он решил пойти ва-банк и отдал распоряжение убрать по крайней мере троих боссов: Фрэнка де Симоне из Лос-Анджелеса, уважаемого всеми Магаддино из Буффало и его бруклинского коллегу Карло Гамбино. Правящий совет проходил уже через все это с Дженовезе, поэтому его ответная реакция последовала незамедлительно. Сразу после полуночи 15 октября 1964 года Бонанно был похищен под дулом пистолета с одной из манхэттэнских улиц двумя членами «семьи» Магаддино. Бонанно, однако, удалось откупиться: он пообещал за свою свободу целый пакет имевшихся у него рэкетов, отставку с поста босса и уход на мирную пенсионную жизнь в Фениксе. Два года о Бонанно ничего не было слышно, затем он вернулся и возобновил борьбу. В настоящее время он пытается отвоевать интересы Магаддино в Канаде. К великому сожалению «Коза ностры», его имя регулярно появляется в заголовках нью-йоркских газет: Магаддино усеивает улицы города трупами, пытаясь подавить бунт в своей собственной «семье», начатый теми ее членами, которые решили, что Бонанно и впрямь ушел в отставку.