Иван Лаптев - Власть без славы

Тогда же в Ново-Огареве был подписан еще один впечатляющий документ. Обратимся снова к «Запискам президента»: «В Ново-Огареве я подписал соглашение о моратории на политические забастовки. После этого (29 апреля. — Авт.) я вылетел в Кузбасс, предложив шахтерам прекратить забастовки.

Шахтеры спустились в забой».[28]

Борис Николаевич в наивном упоении своим могуществом, очевидно, не сознает, что этим пассажем раскрывает всю «тайну» шахтерских забастовок, признает, что забастовки были инспирированы, что шахтеров нагло и цинично использовала маленькая группка политиканов, сыгравшая на их объективных трудностях и политической инфантильности.

Возможно, кому-то покажется, что это замечание обидно для шахтеров. Но что было, то было. Когда Б. Н. Ельцин на первомайской демонстрации в Кемерово прямо на трибуне подписал распоряжение о переводе шахт Кузбасса в российскую юрисдикцию, это было встречено сотнями тысяч людей с бурным восторгом. Спросим сегодня: какое значение имел этот перевод? Что принесла российская юрисдикция? Никакого значения и ничего не принесла шахтерам! Но многое принесла Ельцину. Именно он стал победителем на шахтерских стачках. 3 мая пресса уже характеризует его как спасителя Отечества, как подлинно народного лидера. С этого момента чиновничество, пока еще выжидавшее, чья возьмет, начинает открыто отворачиваться от Горбачева и преданно смотреть на Ельцина. Исход борьбы предрешен.

Почувствовали это и члены Верховного Совета СССР. Обсуждение проекта Союзного договора, направленного М. С. Горбачевым в парламент, как отмечалось выше, 18 июня с просьбой в июне же и обсудить его, выливается в открытое противостояние группы «Союз» и демократического крыла Верховного Совета. Текст договора почти не обсуждается, речь идет о развале страны, об игнорировании итогов референдума, об отступничестве от социализма, о предательстве и т. п. Тем не менее удалось принять постановление, в основном одобряющее проект, хотя и с большими замечаниями и рекомендацией доработать.

Но этому предшествуют несколько событий, которые в корне меняют обстановку. 7 июня Украина установила свою юрисдикцию над всеми предприятиями на ее территории. 24 мая 4-й Съезд народных депутатов РСФСР принимает поправку к Конституции республики и переводит в юрисдикцию РСФСР… Москву! 17 июня премьер-министр СССР В. С. Павлов делает в Верховном Совете СССР доклад о политическом и экономическом состоянии страны, заканчивая его требованием предоставить правительству чрезвычайные полномочия (как я уже писал, М. С. Горбачев об этом в известность не был поставлен). И наконец, 19 июля на 5-м внеочередном Съезде народных депутатов РСФСР проходит пышная инаугурация первого президента России Б. Н. Ельцина. Ситуация явно идет вразнос.

В этих экстремальных условиях М. С. Горбачев проявляет потрясающую волю. Все замечания парламентов получены, обобщены. 23 июля он собирает руководителей практически всех республик, как союзных, так и автономных, в Ново-Огареве.

Я не участвовал в повседневной работе над проектом Союзного договора и не ездил до этого в Ново-Огарево. Но 23-го предполагалось окончательно согласовать документ, обсудить все спорные позиции, и Лукьянов, сославшись на Горбачева, сказал, что мне надо быть. Прибыло туда и почти все остальное союзное руководство — Павлов, Лукьянов, Нишанов, Язов, А. А. Бессмертных — министр иностранных дел СССР, В. П. Щербаков — председатель Конфедерации профсоюзов СССР. За отдельным столом, чуть в стороне и сзади председателя, сидел В. И. Болдин, как всегда нахмуренный и молчаливый. Я поздоровался со всеми приехавшими на заседание, незнакомых тут не было, и сел к небольшому столику у окна. С другой стороны на этот столик выкладывал свои бумаги академик В. Н. Кудрявцев — один из крупнейших наших юристов.

Спорных вопросов было немало, но главными оказались все те же: собственность, Верховный Совет, Конституционный суд, бюджет и налоги, членство в Союзе. Особенно последние два. Рабочим текстом служил документ, представленный президентом СССР в союзный парламент 17 июня. Он включал преамбулу, главы «Основные принципы», «Устройство Союза» (11 статей), «Органы Союза» (8 статей) и «Заключительные положения» (7 статей).

Преамбулу и «Основные принципы» прошли быстро, внесена была только маленькая редакционная поправка. На первой же статье главы «Устройство Союза» застряли прочно и надолго, главным образом на третьей части этой статьи. В проекте она была сформулирована так: «Отношения между государствами, одно из которых входит в состав другого, регулируются договором между ними и конституцией государства, в которое оно входит».

Понятно, что, в первую очередь, это положение затрагивало бывшие автономии — они входили в состав союзных республик, конституции которых и становились для них главенствующими. Автономии были с этим категорически не согласны, у них ведь имелись и свои конституции. Масштаб вопроса станет ясным, если вспомнить, что СССР включал в себя 53 национально-государственных образования, то есть 53 государства со своими гербами, флагами, правительствами и, конечно, конституциями. Автономные республики, понаблюдав за время перестройки за действиями союзных, решительно выступали за то, чтобы все межреспубликанские споры и проблемы регулировались Конституцией СССР. Союзные республики столь же решительно возражали. По несколько раз выступают В. Г. Ардзинба (Абхазия), М. Ш. Шаймиев (Татарстан), М. Г. Рахимов (Башкирия), М. Е. Николаев (Якутия-Саха), Д. Г. Завгаев (Чечено-Ингушетия). Им возражают А. Т. Асатиани (Грузия не желала участвовать в подписании договора, но представителя своего прислала), Б. Н. Ельцин. Президенты Казахстана и Узбекистана Н. А. Назарбаев и И. А. Каримов, всегда определенно выступавшие за Союзный договор, пытаются найти примиряющую всех формулировку, тоже выступают неоднократно. В конце концов В. Г. Ардзинба не выдерживает и обращается с громкой просьбой принять хоть какую-то формулу и двигаться дальше. Прошло уже несколько часов.

Наконец, записываем, выделяя особую позицию России, в которую входят 16 автономий: «Отношения между государствами, одно из которых входит в состав другого, регулируются договорами между ними, Конституцией государства, в которое оно входит, и Конституцией СССР. В РСФСР — федеративным или иным договором, Конституцией СССР». Ельцин соглашается, не замечая, очевидно, что куда-то исчезла Конституция РСФСР. Но все уже слишком устали от этого вопроса, чтобы обращать внимание российского президента на явное упущение.

Переходим к другому, столь же высокому и коварному барьеру. Статья 9 — «Союзные налоги и сборы». Суть спора: будет ли Союз иметь право собирать федеральный налог непосредственно или же все налоги будет взимать республика и выделит Центру определенную часть собранных сумм. М. С. Горбачев отстаивал первую позицию, Б. Н. Ельцин скалой стоял на второй. Назарбаев и Каримов здесь активно поддерживали Горбачева: возглавляя дотационные республики, они могли надеяться на дальнейшую финансовую поддержку только в том случае, если у Центра будут деньги. И. Плющ, представлявший Украину, подыгрывал президенту России. Спорили около трех часов, дважды Горбачев объявлял перерыв, чтобы подумать. Потом Назарбаев с Ельциным уединились и предложили решение, с которым согласились все: единые союзные налоги устанавливались, но «в фиксированных процентных ставках, определяемых по согласованию с республиками, на основе представленных Союзом статей расходов. Контроль за расходами союзного бюджета осуществляется участниками договора». Ясно, что победила республиканская позиция, но хоть какие-то гарантии союзному бюджету были записаны.