Эдуард Лимонов - Андрей Балканский
Наблюдайся в России «разгул милитаризма», о котором так любят порассуждать либералы, портреты Колесникова, Максимова, Прита, Павленко, Гурьева, Маркина, Манулина и других героических нацболов не сходили бы с экранов телевизоров и обложек гламурных журналов. Но, увы, там по-прежнему Сергей Зверев с Ксенией Собчак.
Донбасская вольница тем временем окончательно схлопнулась. В конце мая под Луганском был убит Алексей Мозговой. Согласно официальным данным и позиции руководства «Призрака», его ликвидировала украинская ДРГ. Однако многие выражали в этом сомнение, поскольку Мозговой находился в прямом конфликте с руководством ЛНР. За несколько дней до гибели он успел — при противодействии Луганска — провести в Алчевске антифашистский конгресс, куда съехались делегаты из десятков стран мира, а также концерт итальянской ска-панк группы «Banda Bassoti». То, что делал Мозговой, при грамотном продолжении превратило бы Донбасс в центр притяжения для левых и антиглобалистских сил со всего мира, каким была, скажем, коммунистическая Куба в первые годы после революции. Но и это в планы Кремля не входило.
К лету 2015 года уже окончательно сформировалась вертикаль власти в народных республиках, большинство неугодных были зачищены и всякая самодеятельность прекращена. Донбасс получил свободу от угнетения киевской хунтой, обучения в школах героев УПА и разрушения памятников Ленину и отчалил от Украины. Однако мечта о народных республиках без олигархов, с рабочим самоуправлением и подлинной демократией реализована не была. При руководящей роли российской бюрократии в ДНР и ЛНР была воспроизведена российская модель полицейского капитализма, иногда — и в ухудшенной форме.
После Дебальцева и кратковременных столкновений под Марьинкой в 2015 году крупных боевых действий на фронте не велось, и большинство нацболов к концу года вернулись обратно в Россию.
Своего рода итогом донбасской кампании стал пятый съезд партии, прошедший в августе. Под большими портретами погибших, с видеообращениями с фронта и представителями добровольческих сил, а также одесского сопротивления. Донбасский съезд зафиксировал статус партии как одной из немногих — если не единственной — политической силы в России, где имеется множество активистов, имеющих опыт как уличных протестов, так и непосредственно боевых действий.
Каковы же были итоги донбасской кампании для партии?
Критики и скептики писали, что «нацболы превратились в пушечное мясо Путина» и что «лимоновцев больше нет». А один отошедший от дел партиец назвал вклад «Другой России» в дело Новороссии «микроскопическим».
Наделе по линии «Интербригад» за 2014–2015 годы поехало воевать в ДНР и ЛНР около двух тысяч человек (как уже говорилось, собственно нацболы среди них составляли меньшинство). Цифра в масштабах Новороссии немаленькая. Правда, единого большого подразделения создано не было, и большая часть бойцов распылилась по бесчисленным военным подразделениям народных республик. Некоторые, как Игорь Пыхалов, ушли в бригаду «Призрак», где с осени стал формироваться коммунистический отряд. С одной стороны, летом и осенью это позволило новичкам набираться опыта у более опытных бойцов. С другой — не дало возможности нацболам создать свою военно-политическую группировку, каковой были казаки атамана Николая Козицына или, скажем, тот же «Призрак». Мечта о «Второй России», где партия пришла бы к власти и экспортировала революцию в Россию, осталась призрачной.
Достаточно успешно отработал в Москве, Петербурге и других городах партийный тыл, собирая и отправляя гуманитарную помощь своим бойцам и населению Донбасса. Особенно тут надо отметить роль Захара Прилепина, гуманитарные конвои которого исчислялись десятками миллионов рублей.
Приведем здесь оценку деятельности «Другой России» от стороннего наблюдателя — наиболее популярного блогера, освещающего события «Русской весны», севастопольца Бориса Рожина (colonelcassad):
«Не являясь в целом большим поклонником литературных талантов Лимонова и его политической деятельности, нельзя не отметить, что применительно к Новороссии:
1. Лимонов практически с самого начала восстания на Донбассе поддерживал отделение Новороссии от Украины и в принципе за прошедшие месяцы этой линии не изменил. Во всяком случае в политический флюгер не превратился.
2. Члены партии Лимонова основали свое собственное подразделение (первыми среди левых), которое смогло сохраниться и окрепнуть в круговерти военных и политических передряг. Интербригада как боевая организация вполне себе состоялась. Поехавшие позднее на Донбасс коммунисты из “Рот-Фронта”, КПРФ и других левых организаций руководствовались в том числе и примером интербригад, которые формально копировали опыт испанской гражданской войны.
3. Ну и само собой, лимоновцы приняли активное участие в сборе гуманитарной помощи для Донбасса, хотя им осенью и пришлось пережить неприятный период, когда у них возникли проблемы с властями из-за сборов средств для ополченцев.
В целом же Лимонов для Новороссии сделал немало полезного и, думаю, еще сделает».
Для Лимонова и Прилепина эта ситуация обернулась ростом популярности, существенным расширением аудитории и возможностью донести свою позицию до широких масс. В Кремле примирились с существованием критики с патриотических позиций, в каком-то смысле она даже была удобной. Указывая на «ястребов», всегда можно представить самих себя «голубями», хотя и с железными крыльями.
«Заметьте, насколько убыстрилась история за последнее время, начиная с Болотной и Майдана, — сообщил нам как-то Лимонов на партийном исполкоме. — Просто понеслась вскачь. За месяц происходит столько событий, что раньше не было и за годы. В крайне интересное время живем».
А вот как он характеризует «Русскую весну» и Донбасскую кампанию в целом:
«— После присоединения Крыма к России вы написали, что что-то проглядели в президенте, в том числе когда писали книгу “Лимонов против Путина”. Что именно?
— История заключается в том, что ему выделено много времени. И он на протяжении этого времени менялся. Если бы он коротко отсидел один срок или полтора, может быть, был бы совершенно незначительным. Первые два срока он наслаждался властью. Отсюда все его многочисленные похождения с главами европейских государств, дружба с Берлускони, ну, ему нравилось. Всетаки он был подполковник ФСБ, сколько у нас подполковников? И ничего он не делал. Только оправдывался, когда случались какие-то катаклизмы, в случае “Курска”, “Норд-Оста”. Он оправдывался за трагедии, вот и все его движения.
А потом началось у него какое-то помудрение, что ли, когда он стал премьер-министром. Мне рассказывали, что он пришел в это здание знаменитое, бывший Белый дом и сказал, что следующее заседание через месяц, что ли. И тут ему старожилы — не занимающие должности, но бюрократы — сказали: “Владимир Владимирович, так нельзя. Мы курируем все в ежедневном режиме”. И он согласился вроде бы на совещания раз в неделю, а потом еще чаще. Президентская должность может быть церемониальной и с оттенком определенного наслаждения, несмотря на усталость от бесконечных перелетов и подъемов. А вот потом он помудрел все же из-за такого длинного отрезка. Произошло это
