Петер Нойман - Черный марш. Воспоминания офицера СС. 1938-1945

6 апреля. Русские орудия обстреливают Майдлинг, в южном предместье Вены.

Перед воротами Земмеринг, вдоль Гюртеля (окружная магистраль Вены, которая опоясывает город и ведет к Дунайскому каналу), между вокзалом Аспанг и Шёнбрунном люди спешно роют окопы.

Пожилые люди были мобилизованы в полки, вооружены карабинами с выдачей каждому по сто патронов. У них серые повязки, но нет мундиров. Это – фольксштурм, ополчение. Вооружены и пятнадцатилетние мальчишки. Все это странно подобранное скопление людей было доставлено на боевые рубежи бесконечной процессией грузовиков.

Пушечное мясо. Очень немногие из них вернутся домой, – это совершенно определенно.

В данный момент венцы несут бремя войны невероятно хладнокровно. Функционируют все государственные службы. Еще ходят несколько автобусов.

Однако, глядя на очереди у продуктовых магазинов, легко заметить, что люди напряжены, подозрительны и угрюмы. Войска, проходящие с пением мимо по дороге на фронт, не вызывают спонтанной реакции толпы, как это было еще несколько месяцев назад. Солдаты идут в почти противоестественном молчании.

От горожан не исходило ни приветствий, ни возгласов ободрения. Люди стали вдруг поразительно анемичными.

Некоторые представители городских властей вновь выразили желание объявить Вену открытым городом.

Зепп Дитрих, командующий нашими войсками в Вене, сразу же разобрался с ними. Эти люди больше никогда не причинят нам беспокойства.

Австрийцы запуганы.

Дни ликования времен аншлюса, когда вермахт приветствовали с энтузиазмом, граничившим с безумием, ушли далеко в прошлое.

7 апреля. Сметя две дивизии «фольксштурма» и танковые части вермахта, оборонявшие Вену с юга, танки красных этим утром прорвались сквозь оборонительные рубежи в пригородах города.

Эта новость со скоростью горящей пороховой дорожки распространяется по всему Гюртелю, где мы удерживаем последний рубеж обороны и ряд укрепленных пунктов, призванных задержать дьявольское наступление красных как можно дольше.

Радио молчит уже несколько часов.

Нашими портативными радиоустройствами мы, однако, перехватили странные обращения к австрийцам с призывами к восстанию. Они часто повторялись и передавались секретными передатчиками. Они принадлежали, вероятно, какой-то группе, действующей в пользу Советов за деньги или по приказу.

Передачи всегда начинались следующими словами:

«Говорит свободная Австрия! К вам обращается Временный национальный комитет Австрии!

Национальный комитет и компартия стали действовать в городе открыто. По ночам на стенах клеили плакаты, призывающие граждан помочь союзникам выгнать немецкие войска!»

Думаю, если бы я застал одного из этих предателей на месте расклеивания позорных плакатов, то прикончил бы его голыми руками.

Между тем мы, к счастью, владеем ситуацией. Венцы вынуждены подчиняться нам, хотят они этого или нет.

На всех авеню и улицах, ведущих к Гюртелю, были сооружены блокпосты.

Их цель – защитить центр столицы, министерства и государственные здания в случае прорыва русских.

Для блокировки улиц были спилены деревья. Старые грузовики, груды металлолома, перевернутые автобусы и противотанковые рвы должны затруднить прорыв красных.

Пустынные улицы в центре города.

Время от времени сверху, чуть не задевая крыши, проносятся советские штурмовики. Они дают одну-две пулеметные очереди, сбрасывают наудачу свои бомбы и исчезают на востоке.

Снаряды артиллерии красных, которая бьет теперь с севера и юга, обрушиваются повсюду, оставляя огромные кратеры. Складывается впечатление, что артиллеристы обстреливают город без всякой цели. Их единственная цель – разрушать. (При штурме Вены советским войскам было дано указание максимально щадить город. Советские воины предотвратили подрыв многих заминированных объектов в этом одном из красивейших городов мира. – Ред.)

Согласно полученным нами последним сообщениям, бои идут в районах Фаворитен и Земмеринг, а также в Майдлинге.

Русским удалось прорваться, кроме того, на северо-западе. Они продвигаются в направлении Дорнбаха.

Больше часа мы ожидаем приказа.

Над Веной, подобно траурной мантии, висит дым от пожаров, скрывая солнце, подкрашивая стены желтым цветом, обостряя болезненное ощущение какой-то агонии, которая разрывает внутренности и заставляет глухо биться кровь в венах.

Лица солдат, в основном новобранцев, суровы. Они гадают, почему находятся с этой стороны Гюртеля, когда в пригородах уже идут бои.

8 апреля. Бои идут во всем Оттакринге.

За железной дорогой, опоясывающей город, укрываются около шестидесяти танков Т-34 и несколько 60-тонных монстров (очевидно, 46-тонных ИС-2. – Ред.). Пока ни одно из наших противотанковых средств не может их достать: яростный огонь автоматического оружия красных не позволяет подобраться ближе.

С прошлой ночи мы потеряли связь с остальными подразделениями полка. Я принял командование здесь над несколькими сотнями солдат, значительная часть которых не являются эсэсовцами.

Сейчас не время расспрашивать или бегать в поисках подразделения какого-нибудь солдата. Нужно держаться любой ценой и остановить наступление большевиков на великую столицу.

Жду шарфюрера Стинсманна, который отправился искать связь со штабом дивизии. В настоящее время я использую его как посыльного в подразделения, которые пытаются остановить русские танки на Гауптштрассе, отстоящей от нас на три улицы.

Солдаты, прячась за любым укрытием – мешками с песком, разрушенными стенами, деревьями, грудами строительного мусора, – отстаивают эти улицы метр за метром.

Мы в критическом положении. Несмотря на неоднократные запросы, штаб дивизии отказывается прислать нам в качестве подкрепления танки. Они оправдывают свой отказ недостатком горючего, поэтому, дескать, машины следует вводить в бой только в последний момент.

Но что это за последний момент? Означает ли это, что он наступит тогда, когда наши позиции будут взяты?

Топот бегущих ног. Рядом со мной вырастает Михаэль. Он едва дышит.

– Красные заняли Обсерваторию. Они продвигаются к храму Лазаря! Если мы не отступим, то попадем в окружение!

Придвигаюсь к нему и говорю:

– Я минут десять назад связывался со штабом 3-го полка! Они еще держатся! Непосредственной опасности нет!

Приходится напрягать голосовые связки до предела. Грохот взрывов и выстрелов пушек тяжелых танков оглушает.

– Десять минут назад, может, это было так! Но русские прут со всех сторон, – отвечает он. – Они всюду. Должно быть, прорвали нашу оборону на севере и западе.