Юлия Аксельрод - Мой дед Лев Троцкий и его семья

Хорошо бы мне сюда: 1) пальто (если привезли),

2) мое cachenez [235] , 3) мой пояс (опять болит поясница).

Очень спешу: хозяин ждет. Обнимаю.

Твой [Л.Д. Троцкий]

[13 февраля 1938 г.]

Милая Ната, здесь все хорошо. И хозяин, и хозяйка очень милы и заботливы. С этой стороны живу я не хуже, чем дома. Работаю с увлечением и успешно: немного напоминает времена тюремной одиночки, где тоже временами хорошо работалось.

Ты забыла уложить мою бритву, так что я не мог до сих пор побриться. Ну, да это ничего, отдых для кожи. Хозяин обещал дать свой прибор (ножички я получил, как и все остальное). Не знаю, что означает баночка с каким-то косметиком?..

До сих пор ни разу не гулял: нужно пальто, так как довольно холодновато. Об этом я уж писал. Новоприехавшие [236] производят неплохое впечатление, особенно он, хотя он и не член организации]. Он, видимо, приехал, чтобы «убедиться».

Надо, чтобы Джо немедленно дал ему мою статью о Кронштадте [237] и прислал мне его отзыв (если возможно, критику, вопросы и пр[очее]).

Самое лучшее, если бы они могли поселиться у нас. У них денег месяца на два, они хотели бы остаться месяца на три. Если бы они поселились у нас, у них хватило бы месяцев на 4–5. Вопрос об охране был бы разрешен, к тому же две машины – огромные преимущества, особенно в связи со вторым домом. Разумеется, надо проверить их (его) настроение, – он немножко похож на «аристократа». Если с этой стороны препятствий нет, то надо решать поскорее.

Здесь, я думаю, я мог бы еще остаться дня два, maximum, три. Все-таки хозяйке хлопот со мной много. Как-нибудь ты дай понять, насколько я доволен и благодарен.

А что предполагается дальше? По-моему, короткая поездка в Т. [238] , дня на два-три, а там уже решать, в зависимости от обстоятельств: возвращаться или ехать дальше. Письмо от Левы ты, конечно, читала: гораздо бодрее, чем прошлое. В-ра [239] , видимо, никак нельзя принимать. Как бы он не устроил какой-нибудь гадости Леве: напиши ему об этом немедленно.

Как с зубным врачом? Меня что-то ломит сегодня вечером. Надеюсь, пройдет. Будь здорова. Обнимаю крепко.

15/11 1938 [г.]

Милая Ната, сегодня мне доставили пальто, письмо и пр[очее].

У пальто рукава слегка коротковаты, но можно удлинить. Я принял бриллиантин за целебную мазь и намазал себе… нос. Как будто помогло, хотя щипало изрядно.

До сих пор не выходил еще из комнаты, но умудрился немножко простудиться (писал возле окна). Сплю хорошо (со снотворным), но просыпаюсь в 7 ч., что в сущности нормально. Работаю хорошо, рукопись выросла втрое, выйдет изрядная брошюра [240] . План поездки меня пугает: будет дорого стоить. Ам[ерикан]цы не знают ни стран, ни отелей. Значит, нужно еще кого-нибудь взять (Kas[as]?!].

…Надо отдавать письмо. Будь здорова. Обнимаю крепко.

[16 февраля 1938 г.]

Милая Ната, отвечаю тебе и Вану, чтобы не писать отдельно по-французски. Я представляю себе чрезвычайную трудность путешествия с двумя американцами] и К[азасом]! – рестораны, отели, – никто ничего не знает, расходы огромные, во всем неопределенность; кроме того, изменение внешности, следовательно, последний ресурс становится известен К[азасу]. Вызывается ли все это необходимостью? По-моему, еще нет. Можно поехать на 3–4 дня в Т[акско]. Если за это время не будет разрешена проблема с квартирантом, я смогу провести еще две-три ночи у Г[идальго] (или у Кр. [241] одну, одну-две у Г[идальго], чтоб не слишком отягощать их). Сегодня 16. Можно бы выехать в Т[акско] 18-го, оставаться там до 21 или 22-го, затем вернуться либо прямо на Av. Londres [242] , либо сюда, с тем чтобы домой поехать 24—25-го.

…Но я до сих пор не вижу, свободно ли Т[акско]? Туда можно бы поехать с двумя американцами], Джо и Каз[асом], пустив слух, что мы поехали в Мичуакан [243] .

Ехать ли тебе в Т[акско]? Есть доводы за и против. Решай сама.

Покупать мне ничего не надо.

Спешу кончать, чтоб передать Г[идальго]. Будь здорова. Крепко обнимаю.

По книге Н. Седовой и В. Сержа «Жизнь и смерть Льва Троцкого»

Некий журналист позвонил Диего Ривере и сообщил о смерти Льва Седова. Диего побежал в дом Антонио Гидальго, где находился в это время ЛД, и без всякой подготовки сказал: «Лев Седов умер». – «Что, что ты сказал?» Диего повторил. «Убирайся отсюда!» – закричал ЛД на Диего. ЛД хотел побыть один, обдумать происшедшее. Наталья говорит:

«Я была в Койоакане, приводила в порядок фотографии наших детей. Раздался дверной звонок. Я удивилась, увидев ЛД, и пошла ему навстречу. ЛД вошел, он был более сутул, чем всегда. Лицо его было землистого цвета, выглядел он стариком. «Что случилось? Ты заболел?» – Он ответил низким голосом: «Лева заболел, наш маленький Лева». Я все время боялась за ЛД. Мысль о том, что что-то может произойти с Левой, никогда мне не приходила в голову.

Лев Седов умер в Париже 16 февраля 1937 года… Лев Седов умер в возрасте 29 лет» [244] .

Из книги Д. А. Волкогонова «Троцкий. Политический портрет»

Старший сын Троцкого был любимцем семьи. Лев рано вступил в партию, боготворил отца, был фанатичным поклонником и последователем его идей. С середины 20-х годов, когда Троцкий оказался в оппозиции режиму, Лев забросил учебу в Московском высшем техническом училище и стал, по существу, ближайшим помощником отца. Он не колеблясь поехал с ним в ссылку (хотя формально не высылался), отправился с родителями и в Турцию, добровольно депортируясь в знак солидарности с отцом. Но старший сын был не только помощником и исполнителем воли отца. У него было гибкое, сильное политическое мышление, отличное перо. Л. Седову принадлежит ряд блестяще написанных брошюр и статей. Его небольшая «Красная книга о московском процессе» привлекает внимание своей основательностью, аргументацией, остротой выводов.

Еще когда Троцкий находился на Принкипо, Лев много ездил по европейским столицам, выполняя его поручения. И уже тогда Седов рассказывал отцу, что несколько раз замечал, как за ним следят. Он понял, что его взяли на «прицел» агенты Ягоды…

…В результате колебаний и изменений политической ситуации в Европе пришлось пять раз менять место издания «Бюллетеня». С июля 1929 года по март 1931-го журнал выходил в Париже. Затем Седов перебрался в

29 лет». Да нет, ему было 32 (1906–1938)! Что случилось? Перепутала Леву с Сережей (1908–1937)? Возможно. Но опять же, где был Виктор Серж? В письме Сержу от 15 апреля 1938 г. Троцкий благодарит его за теплую статью и письмо о смерти Льва Седова – значит, Серж знал, когда умер Лев. Правда, Виктор Серж умер в 1947 г., до выхода французского издания книги, а Наталья – в 1962-м, до выхода английского издания. О переводчике «Жизни и смерти Льва Троцкого» на английский, Арнольде Померанце, аннотация сообщает, что он исследователь, особо интересующийся историей революции… ( Примеч. авт.)