Екатерина Коути - Джейн Остен и ее современницы

Леди Летиция Лейд

Респектабельность манила и Китти Фишер, одну из знаменитых куртизанок XVIII столетия. Наравне с Эммой Гамильтон, она была любимой моделью Рейнольдса, который часто рисовал ее в образе Клеопатры. Но если Клеопатра, по легенде, растворила жемчужину в уксусе, Китти шагнула еще дальше – положила между двух кусков хлеба банкноту в сто фунтов и съела ее, тем самым давая скуповатому любовнику понять, что такая малость ее не впечатляет. Тем удивительнее, что любительница дорогих сэндвичей вышла замуж не за аристократа, а за сельского помещика из Кента. Правда, вскоре после свадьбы Китти скончалась, по слухам, от отравления свинцовыми белилами, которыми она усердно мазала лицо. Перед смертью она завещала похоронить себя в своем лучшем бальном платье.

Китти Фишер

Элизабет Армистед-Фокс

Более успешным оказался брак бывшей проститутки Элизабет Армистед и политика Чарльза Фокса. Это был союз людей зрелых, самодостаточных и, что главное, равных. Ко времени их встречи в 1783 году Элизабет сравнялось 33, Чарльзу – 34. Она уже покорила высший свет и жила в свое удовольствие за счет ежегодных выплат, назначенных ей бывшими любовниками. Он был вождем партии вигов и заслужил ненависть консерваторов не только либеральными воззрениями, но и не слишком опрятной внешностью. Чаще всего мемуаристы в тон газетчикам упоминали его увесистое брюшко и заросли густых черных бровей. Вместе с друзьями Фокс регулярно посещал бордели, однако женщину такого класса, как Элизабет Армистед, он все равно не смог бы себе позволить – карточные долги опустошили его кошелек. Основой союза с Элизабет могла стать только любовь. И они полюбили друг друга.

Хотя должность министра иностранных дел отнимала у Фокса немало времени, он находил часок, чтобы провести время с Элизабет – в Лондоне или в загородном доме Сент-Эннс-Хилл, среди садов Суррея. Свою подругу он называл «дражайшая Лиз» и относился к ней с уважением, стиравшем память о ее прошлом. Окружающие были не настолько терпимы, и во время путешествия по Европе в 1788 году Элизабет с огорчением отмечала, что соотечественники приветствуют Чарльза, зато на нее смотрят как на пустое место. Презрение к любимой женщине было для Фокса нестерпимым.

Исправить положение мог только брак, и в 1795 году Фокс сделал ей предложение. Но Элизабет колебалась. Что, если брак с бывшей блудницей помешает карьере Чарльза? Вдруг они станут изгоями в глазах всего света? Опасалась она и за свою свободу, ведь после свадьбы муж взял бы под контроль все ее имущество. За несколько недель до назначенной даты венчания она прислала Фоксу отказ.

В ответ он написал ей следующее письмо: «Дражайшая моя Лиз, в среду я получил твои письма, как всегда ласковые, но исполненные сомнений, впрочем, совершенно необоснованных. Уверяю тебя, что давно уже тщательным образом обдумал этот вопрос, и имею много причин для уверенности, что, следуя нашему плану, мы поступаем во благо. Если со мной что-нибудь случится, положение моей супруги без сомнения улучшит твои обстоятельства, и хотя о таком исходе моей дорогой Лиз пока что страшно и помышлять, однако же законы природы делают его весьма вероятным. (…) Если же ты думаешь, что в будущем я пожалею о нашем браке, то, зная себя и мою привязанность к тебе, зная тебя саму и все те качества, из-за которых я так люблю тебя и восхищаюсь тобой все больше день ото дня – зная все это, я скажу, что каждый год мы с тобой будем состязаться за окорок из Данмоу[8]». 28 сентября 1795 года Чарльз Фокс и Элизабет Армистед обвенчались.

Семь лет они хранили в тайне свой брак, а когда секрет открылся, высший свет был не столько шокирован – и не такое бывало, – сколько озадачен. С женой именитого сановника нельзя не считаться. Но кто же пустит в свой салон выскочку? Однако со временем соратники Фокса и их жены узнали Элизабет получше, и отношение к ней потеплело. Ее остроумие и начитанность вкупе с искренней любовью к мужу растопили сердца самых суровых матрон. А когда на торжественный прием Фоксов в 1806 году собрались сливки общества в количестве 400 человек, Элизабет поняла – свершилось! В мире, к которому принадлежал ее муж, теперь и у нее есть свое место.

Но вернемся к Харриэт Уилсон. В 1812 году ее младшая сестра София вышла замуж за мецената Томаса Хилла, второго барона Беруика, и сама Харриэт, вероятно, тоже подумывала о цепях Гименея. Поэтому у родителей ее любовника маркиза Вустера имелись все основания для беспокойства.

Сначала герцог вызвал сына на серьезный разговор и запретил ему встречаться с Харриэт, но тем самым лишь распалил его чувства. Вустер стал наведываться к своей пассии еще чаще. Тогда герцог изменил тактику. Одним прекрасным утром на пороге Харриэт появился адвокат герцога, предложивший ей огромные отступные, лишь бы она оставила мальчика в покое. За их любовную переписку родитель обещал отдельную плату. Когда Харриэт величаво отказала, отец выслал влюбленного юношу в Испанию, приставив его адъютантом к сэру Артуру Уэлсли (можно лишь гадать, обсуждали ли они общую знакомую).

В знойном климате Вустер расслабился и, как вскоре узнала Харриэт, променял ее на местную красотку. Чтобы снять сливки напоследок, Харриэт сообщила герцогу, что разорвет связь с его сыном за скромные 500 фунтов в год. Прижимистый герцог предложил ей 200. Основное условие – чтобы Харриэт никогда, ни при каких обстоятельствах не виделась с маркизом и не отвечала на его письма.

Однако маркиз успел одуматься и вновь начал изливать на Харриэт свои чувства. Забывшись, она ответила на одно из писем. Неосторожность обошлась ей в 200 фунтов годового дохода. Герцог ошибок не прощал.

Если бы Харриэт знала, что ждет ее в будущем, то проявила бы большую осмотрительность, потому что вторая половина ее жизни служит контрастом первой. Общеизвестно, что проституция – высоко конкурентная сфера деятельности. В спину известным куртизанкам дышали молодые дарования, так что рано или поздно первым приходилось выйти на «пенсию» и жить на накопленные сбережения. Увы, ветреная Харриэт так и не сумела ничего накопить.

На что она могла уповать теперь, когда молодость осталась позади? Возможно, на помощь милосердных леди и джентльменов? Благотворителей в Англии хватало. Другое дело, что они могли ей предложить. Так, в 1815 году в Лондоне открылся приют для кающихся Магдалин, но его основатели с самого начала постановили, что курортом их заведению не бывать. Не хватало еще баловать распутниц сытной пищей и мягкими перинами. Жесткая дисциплина, тяжкий труд, матрасы, брошенные прямо на пол – вот что смягчит закоренелые во грехе характеры и направит их души на путь истинный. «Я был убежден, что никто не станет искать убежище в таком приюте, за исключением тех, кто поистине раскаивается в своих проступках… тяжкие условия будут приемлемы для них, и они не убоятся иных зол, кроме своей вины и кары за свои грехи», – радовался один человеколюбец. К сожалению, проститутки были развращены настолько, что не ценили старания своих спасителей, и в приюте был постоянный недобор.