Георгий Соколов - Малая земля
Но Михаил уже улыбался. Он протянул Зуеву кисет с затейливой вышивкой.
— Это я все знаю, старик. Но ты мне перед боем не напоминай о таком. На меня это действует. Понимаешь, действует!
К ним подошел помощник командира взвода сержант Саратов, молодой, круглолицый, румяный.
— Ложились бы спать, — сказал он, садясь рядом, — через несколько часов на работу.
Он каждую боевую операцию называл работой.
— И верно, — промолвил Зуев, — поспать не мешает. Пошли, Михаил, в нашу спальню.
Они нырнули в землянку. Саратов взял гармошку в руки и, лениво перебирая лады — играть он не умел, — стал думать о том, все ли подготовлено к ночной работе.
Солнце склонялось все ниже и ниже. На земле потемнело. Только море светилось мягким зеленоватым блеском.
Когда наступила ночь, разведчики вылезли из землянок. Поужинав, они тихо исчезли из балки.
Зуев и Борзенков, вооруженные автоматами и гранатами, вышли из балки и направились к переднему краю обороны. Им предстояло пробраться к обороне противника и, когда начнет действовать другая партия разведчиков, отвлечь внимание гитлеровцев, создать у них впечатление, что здесь также проводится боевая операция.
Ночь выдалась звездная. Хотя луны, этого врага разведчиков, сегодня не было, однако и не было так темно, как хотелось бы.
— Придется ползти, — проворчал Зуев. — Для моряков это так приятно, черт побери! Ползи, как краб.
— Ладно, не ворчи.
Нужно проползти около трехсот метров, по пути разминировать проход в минном поле. Ползти медленно, не торопясь. Хотя оба не любили ползать, но умели так бесшумно подкрадываться, что не только человек, а и чуткая мышь не услышала бы их. На минном поле сделали проход, отметив его колышками и камнями.
Вскоре опорный пункт фашистов уже находился слева от разведчиков. Здесь, среди чахлых кустарников, иссеченных осколками, можно будет дождаться, когда начнет действовать другая разведка, а потом поднять шум.
Зуев и Борзенков лежали рядом, зорко осматриваясь по сторонам.
— Эх, покурить бы, — прошептал Борзенков.
— Не говори глупости, — зашипел Зуев.
Пока ползли, вспотели. Сейчас было приятно лежать не двигаясь, отдавшись приятной истоме. Молчание наводило на разные мысли, всплывали воспоминания. Мысли Зуева были о жене, о Любе. «Мало я уделял ей внимания, — подумал он, — мало нежил». Женившись, он через пять дней ушел в море на целый месяц. Жена обиделась тогда, ей были непонятны его чувства. Он любил море и жену, а ей казалось, что он ее не любит. Лишь спустя несколько лет она поняла, что значит зов моря. Но сейчас он все-таки признавался себе, что мало уделял ей внимания, почему-то стеснялся высказывать свои горячие чувства, скрывая их под оболочкой грубоватости, равнодушия. Зачем он это делал? Зуев с нежностью подумал о том, как он расцелует свою Любушку после войны. Она теперь настоящая морячка, сама ходит в море на рыбный промысел.
Борзенков лежал, широко раздвинув длинные ноги, и жевал какую-то траву, чтобы заглушить сосущее желание курить. «Почему я попал в морскую пехоту, — удивлялся он, — а не в летную часть? Надо написать рапорт, чтобы послали учиться на морского летчика. Буду воздушным разведчиком. Ползай тут крабом, когда душа в воздух просится…»
На вражеской стороне в небо часто взлетали ракеты. Их бледный свет освещал на несколько секунд искалеченную землю, чахлый оборванный кустарник, замаскированные блиндажи, которые при дрожащем свете ракет напоминали гигантских размеров грибы, когда они еще только лезут из-под земли, приподнимая шляпкой прошлогодние листья. Зуев, все внимательно разглядывающий, заметил, что впереди них нет ни траншей, ни дзотов.
— Михаил, у меня мысль появилась, — шепотом сказал он.
— Ну, — насмешливо прошептал Михаил. — Это бывает.
— Через десять минут наши начнут действовать. Мы сделаем так: пойдем в рост на бугор, что впереди. Гитлеровцы нас заметят и откроют огонь. Мы бросим пару гранат, дадим по очереди из автоматов — и задний ход. Гитлеровцы тут пуганые: не меньше часу будут бить по этому месту. А тем временем наши станут действовать под шумок.
— Ты прав… Твоя мысль мне нравится. Сделаем так,
Время перевалило за полночь. Беспорядочная стрельба из пулеметов, автоматов и винтовок затихала. Ракеты стали взлетать вверх все реже и реже. Как бы ни боролся человек со сном, но после полуночи его одолевает дремотное состояние, бдительность притупляется. Это отлично знают разведчики и умеют извлекать из этого пользу. Большинство вылазок на вражескую оборону они устраивают после полуночи или на рассвете. Так получилось и на этот раз.
Примерно в три часа правее того места, где находились Зуев и Борзенков, метрах в трехстах раздались взрывы гранат и автоматная стрельба. Вверх взлетели наши и фашистские ракеты.
— Концерт начался, — заметил Борзенков.
— Пошли — наш черед, — скомандовал Зуев.
Они встали, разминая онемевшие ноги, и с легким замиранием сердца пошли вперед. Неизвестно, что произойдет через минуту, и эта неизвестность заставляет сильнее биться сердце даже у самых бесстрашных людей. В такие моменты человека охватывает нервная дрожь. В мыслях одно: «А что получится?» И только в первый момент подумаешь о жизни, о судьбе, а потом уже об этом думать недосуг.
Поднявшись на пригорок, разведчики увидели естественный котлован, а в нем два блиндажа, расположенных один против другого. «Хитро сделано», — изумился Зуев. От блиндажа к блиндажу прохаживался часовой. Разведчики не успели спрятаться, как часовой заметил их и крикнул:
— Хальт!
Он быстро вскинул винтовку и выстрелил. Пуля просвистела над головами. Через секунду раздался взрыв гранаты, брошенной Зуевым, и часовой подпрыгнул и упал.
— Браток, положение меняется, — крикнул Михаилу Зуев, — ты туда, а я сюда.
— Понятно!
Михаил сразу понял замысел Зуева. В несколько прыжков они подскочили к блиндажам: один — к правому, другой — к левому. Зуев рывком открыл дверь блиндажа. Его взору представилось просторное помещение, по бокам на топчанах лежали солдаты. На деревянном столике горела лампа.
— Полундра! Выходи, сдавайся! — крикнул Зуев, предусмотрительно встав за дверь.
В ответ из блиндажа раздалось ругательство и вылетела граната. Зуев ощутил удар в левую руку. Липкая и горячая кровь потекла из рукава.
— Ах, вот как! — обозлился он. — Получайте сдачу!
Он метнул в дверь гранату. Из блиндажа раздались выстрелы. Зуев схватил привязанную к поясу противотанковую гранату. Не сумев быстро отвязать ее, он снял пояс и вместе с поясом бросил гранату в блиндаж. Оглушительный взрыв — и блиндаж завалился.
