Николай II. Бремя самодержца. Документы, письма, дневники, фотографии Государственного архива Российской Федерации - Коллектив авторов
Дневник Николая II
22 февраля. Царское Село
Читал, укладывался <…> Миша завтракал. Простился со всем милым своим [семейством] и поехал с Аликс к Знамению[623], а затем на станцию. В 2 часа уехал на Ставку. День был солнечный и морозный. Читал, скучал и отдыхал.
Письмо императрицы Александры Федоровны Николаю II
22 февраля. Царское Село
Бог послал тебе поистине ужасный тяжкий крест, и я так хочу помочь тебе нести это бремя. Ты храбр и терпелив, но моя душа чувствует и страдает с тобой гораздо больше, чем я могу сказать.
Я могу только молиться и молиться, и наш дорогой Друг на том свете молит за тебя – он там еще ближе к нам – хотя так хочется услышать его голос утешения и ободрения. Убеждена, что Бог поможет и пошлет тебе большую награду за все, что ты пережил, – но сколько еще этого ждать.
Кажется, дела принимают лучший оборот – только, любовь моя, будь тверд, покажи хозяйскую руку, именно это нужно русским. Ты никогда не уставал им показывать любовь и доброту – теперь дай им иногда почувствовать твой кулак. Они сами этого хотят – сколько людей говорили мне: «Нам нужно чувствовать кнут». Странно, но такова славянская натура, большая твердость, даже жесткость – и горячая любовь. Когда они начали «чувствовать» тебя и Калинина, они начали успокаиваться.
Они должны научиться бояться тебя – одной любви недостаточно. Ребенок, обожающий своего отца, должен все-таки бояться его гнева, неудовольствия, бояться ослушаться его – нужно играть вожжами: то отпускать их, то натягивать, чтобы всегда чувствовалась хозяйская рука; тогда они еще более оценят доброту – одну только мягкость они не понимают.
Удивительно, но в высшем обществе сердца людей странны и вовсе не мягки или чувствительны. С ними нужно обращаться решительно, особенно теперь,– мне грустно, что во время нашего последнего ланча мы не могли остаться наедине, но твои родные тоже хотели видеть тебя. Бедная маленькая Ксения со столькими мальчиками и дочерью, попавшей в замужестве в эту дурную семью – и с таким лживым мужем[624]. Мне ее очень жалко.
Письмо Николая II императрице Александре Федоровне
23 февраля. Могилев
Все, что ты пишешь о том, чтобы быть твердым, хозяином, совершенно верно. Будь уверена, что я не забываю этого, но мне незачем каждую минуту набрасываться на людей направо и налево. Сдержанного, твердого замечания или жесткого ответа часто вполне достаточно, чтобы поставить того или иного на место.
Письмо императрицы Александры Федоровны Николаю II
25 февраля. Царское Село
Очереди и забастовки в городе более чем провокационные, и я посылаю тебе письмо Калинина ко мне – бумага эта немногого стоит, и ты, конечно, получишь более подробную от градоначальника 169.
Это «хулиганское» движение, юноши и девушки только для подстрекательства бегают с криками, что у них нет хлеба, а рабочие не дают другим работать. Было бы очень холодно, они, вероятно, остались бы дома. Но все это пройдет и успокоится, если только Дума будет вести себя прилично – печатают речи, хуже некуда.
26 февраля
Сегодня я не хочу никого принимать, не могу больше, но завтра начнется снова. Много говорят о беспорядках в городе (кажется, более 200 000 людей вышли на улицы) – думают, что порядок сохранить нельзя. Но я все это писала вчера, прости меня, глупую.
Нужно вводить карточки на хлеб (как теперь в каждой стране) так же, как некоторое время было на сахар, и все были спокойны и получали достаточно. Наши люди – идиоты. Толпа убила бедного жандармского офицера и еще несколько человек. Вредна эта масса зевак, хорошо одетых людей, раненых солдат и так далее, курсисток и пр., подстрекающих других. Лили[625] говорила с извозчиками, чтобы узнать новости. Они сказали, что к ним приходили студенты и говорили, что если они выедут утром, то их застрелят.
Я сейчас брала Марию с собой в Знаменскую [церковь], чтоб поставить свечи, сходила на могилу нашего Друга – церковь теперь так высоко, я могла стать на колени и спокойно там молиться за вас всех, и меня никто не видел. Вчера в городе дела шли очень плохо – были арестованы 120 человек, и 30 человек, главные руководители и Лелянов[626], привлечены к ответственности за речи в городской Думе. Министры и некоторые правые члены Думы совещались вчера вечером (Калинин написал в 4 утра) о том, чтобы принять строгие меры, и они полны надежды, что завтра все будет спокойно, они намерены строить баррикады и т. п.
В понедельник я прочла гнусную прокламацию – но мне кажется, что все будет хорошо. Солнце светит так ярко – и я чувствовала такой мир и покой на его дорогой могиле. Он умер, чтоб спасти нас.
Письмо Николая II императрице Александре Федоровне
26 февраля. Могилев
Сегодня утром во время службы я почувствовал мучительную боль в середине груди, продолжавшуюся четверть часа. Я почти не мог стоять, на лбу выступили капли пота. Не могу понять, что это было, так как сердцебиения не было, но это наступило и прекратилось, как только я стал на колени перед образом Девы!
Телеграмма председателя Государственной думы М. В. Родзянко Николаю II
26 февраля. Петроград
Всеподданнейше доношу ВАШЕМУ ВЕЛИЧЕСТВУ, что народные волнения, начавшиеся в Петрограде, принимают стихийный характер и угрожающие размеры. Основы их – недостаток печеного хлеба и слабый подвоз муки, внушающий панику, но главным образом, полное недоверие к власти, неспособной вывести страну из тяжелого положения. На этой почве несомненно разовьются события, сдержать которые можно временно ценою пролития крови мирных граждан, но которых при повторении сдержать будет невозможно. Движение может переброситься на железные дороги, и жизнь страны замрет в самую тяжелую минуту. Заводы, работающие на оборону в Петрограде, останавливаются за недостатком топлива и сырого материала, рабочие остаются без дела, и голодная безработная толпа вступает на путь анархии, стихийной и неудержимой…
Правительственная власть находится в полном параличе и совершенно бессильна восстановить нарушенный порядок. ГОСУДАРЬ, спасите Россию, ей грозит унижение и позор. Война при таких условиях не может быть победоносно окончена, так как брожение распространилось уже на армию и грозит развиться,
