Бернард Барух - От биржевого игрока с Уолл-стрит до влиятельного политического деятеля. Биография крупного американского финансиста, серого кардинала Белого дома

Однако контроль за тем, чтобы исключить возможные злоупотребления в связи с этими новыми изменениями, не следует смешивать с более крупными политическими проблемами всей экономики. Если верна наша общая экономическая политика и политика национальной обороны, фондовый рынок подстроится под них, и у нас не будет нужды беспокоиться о возможном коллапсе рынка. Если же нам не удастся сохранить свою национальную безопасность и доверие народа, то и ничто другое не сможет надолго сохранить свою стабильность.

Вторая иллюзия, которой следует опасаться, заключается в том, что некоторые полагают, будто людей можно защитить от потерь в результате спекулятивных сделок путём изменений законов. Я не против регулирования фондового рынка там, где в этом есть необходимость. Когда перед Первой мировой войной я входил в совет руководства фондовой биржей, то всегда выступал, чтобы она более чётко регулировала свою деятельность. После краха я поддержал дополнительные правила, ужесточающие деятельность на фондовом рынке в связи с имевшими здесь место злоупотреблениями.

Там, где возможно, необходимо избавиться от вымогателей, и мы можем даже попытаться защищать слабых от сильных. Но никакие законы не смогут защитить человека от собственных ошибок. Основной причиной того, что люди теряют деньги в биржевых спекуляциях, является не то, что Уолл-стрит – нечестная организация. Она состоит в том, что многие люди продолжают думать, будто можно получать деньги, не вкладывая в это никакого труда, а биржа – это место, где происходят именно такие чудеса.

Пытаясь управлять спекуляциями, мы на самом деле пытаемся регулировать человеческую натуру. Я поддержал поправку о запрете в её первой редакции, но вскоре понял, что есть границы, которые невозможно преодолеть, пытаясь переделать человека. Пока человек верит в то, что он может «переломить игру» и стать хитрее других хитрецов, всегда будут случаи, когда люди станут вновь и вновь совершать такие попытки.

Если правительство действительно стремится к тому, чтобы защитить заработки народа, ему следует начинать работать на внутреннем рынке над тем, как сохранить покупательную способность доллара. Во время Второй мировой войны многие семьи убедили инвестировать в сберегательные облигации США, апеллируя к патриотизму граждан. И эти люди стали свидетелями, как падает ценность их сбережений из-за падения покупательной способности доллара. А в это время те, кто не внял патриотическим призывам, остались в выигрыше. Если бы любая из компаний, перечисленных в списке участников фондовой биржи, была замечена в подобной финансовой махинации, её руководство предстало бы перед сенатской комиссией.

Глава 20

Поместье Хобкау

В безумный век раздоров всем нам необходимо время от времени делать паузу в делах и посмотреть, куда движется наш мир, куда могут завести нас наши дела. Даже час или два, проведённые на скамейке в парке в таких отвлечённых размышлениях, принесут несомненную пользу. Важность такой периодической «инвентаризации» явилась одним из наиболее ценных уроков, вынесенных мной на раннем этапе деятельности в качестве биржевого дельца. После каждой крупной сделки, как я уже писал ранее, я старался стряхнуть с себя дела Уолл-стрит, уехав в какое-нибудь спокойное место, где можно было осмыслить совершённое. Если я потерпел убытки, то хотел убедиться, что впредь не повторю той же ошибки. Если же я провернул удачную сделку, то возможность избавиться от громких выкриков тиккеров помогала очистить разум и восстановиться физически для будущих операций.

После того как я приобрёл эту привычку, я, естественно, с готовностью ухватился за свалившуюся на меня в 1905 г. возможность приобрести настоящую Шангри-Ла[89] в моём родном штате Южная Каролина – знаменитое поместье Хобкау, песчаные берега и солёные болота которого когда-то были лучшим местом в Соединённых Штатах для утиной охоты. Четыре речки и заводь изобиловали рыбой; обширная полоса почти девственного леса. И – никакого телефона.

Многие годы единственным способом добраться до моих 17 тысяч акров земли был водный путь из Джорджтауна, расположенного примерно в трёх милях отсюда. В 1935 г. были построены новый мост и шоссе из Джорджтауна в Вилмингтон, Северная Каролина, что обеспечило удобную дорогу в Хобкау. Но даже после этого я предпочитал уединённый образ жизни. Дважды в день приносили почту и телеграммы из Джорджтауна, и это была вся связь с внешним миром, которую я хотел иметь для себя и своих гостей.

Когда я начал вести публичную жизнь, то понял, что иметь оазис спокойной безмятежной жизни, где можно было укрыться от всего и ото всех, не менее ценно, чем моя работа на Уолл-стрит. Так, во время Второй мировой войны я предлагал вечно спешившим, переутомлённым чиновникам из Вашингтона уехать из атмосферы горечи и вражды, что накрыла столицу. Многие из тех чиновников настолько настойчиво стремились выиграть войну, что буквально спали, положив рядом с собой карандаш и бумагу. По утрам они рвались как можно скорее попасть в свои офисы, порой забыв стереть остатки яичницы с подбородка. Они ездили с конференции на конференцию, боролись то с одним, то с другим кризисом, никогда не имея возможности подумать.

В конце 1945 г. генерал Джордж Маршалл, в то время возглавлявший комитет начальников штабов, провёл в Хобкау неделю. Когда я заметил ему, насколько важно для высшего руководителя правительства иметь возможность оторваться от повседневных забот и заглянуть вдаль, на проблемы, что лежат за горизонтом, он решительно кивнул в ответ и ответил:

– В начале войны я инструктировал каждого офицера, назначенного в генеральный штаб, уезжать из Вашингтона каждую неделю на день или два. Мне не нужно было, чтобы решения, которые повлияют на жизни миллионов солдат, принимали измотанные люди.

Даже Франклин Д. Рузвельт, перегруженный своими тяжелейшими обязанностями во время войны, учил, что ни один человек не должен быть настолько занят, чтобы не иметь времени на отдых. В апреле 1944 г. он приехал в Хобкау, как планировалось, в гости на две недели. В итоге он остался там на месяц.

Надо сказать, что слово «хобкау» имеет индейское происхождение и означает буквально «между водами». Такое название моя усадьба получила за то, что занимает клин земли между рекой Ваккамау и Атлантическим океаном. Эта часть Южной Каролины вокруг острова Паули очаровала меня с того самого дня, когда в возрасте около восьми лет я побывал в гостях у своего двоюродного деда Самсона, проживавшего там.

Чтобы добраться туда, нам пришлось отправиться из Кемдена в Чарльстон, где мы сели на колёсный пароход «Луиза», направлявшийся на север от Джорджтауна.