Николай Афанасьев - Фронт без тыла (Записки партизанского командира)

Каждое утро группа из 15-20 человек, как правило полицаев, выходила из деревни и устраивала в лесу засаду - каждый раз в новом месте. Если днем на эту засаду не натыкались партизаны, ее сменяла в позднее вечернее время другая группа такой же численности. В течение нескольких суток, как правило, кто-то из партизан в ловушку попадал.

Один из разведчиков, Саша Мальцев, предложил дерзкий, но чрезвычайно интересный план - рискованный, однако суливший минимальные потери при максимальных результатах. После обстоятельного обсуждения в штабе полка его приняли к исполнению.

Производить налет было поручено отряду П. А. Климова, усиленному двумя станковыми пулеметами и взводом минометчиков, Ночью отряд подошел к деревне и расположился на опушке леса метрах в пятистах от околицы в ожидании сигнала.

Несколько раньше группа разведчиков из 20 человек во главе с Мальцевым в 2 километрах от деревни обосновалась в "засаде на засаду" - они поджидали ту группу полицаев, которая выйдет на смену находившейся в лесу с утра.

Операцию удалось провести в полном соответствии с принятым планом. Когда полицаи вышли из деревни, разведчики пропустили их мимо себя, а затем, выждав некоторое время и оставив заслон из пяти вооруженных ручным пулеметом и автоматами человек, двинулись в сторону вражеского гарнизона. Шли, не строго соблюдая порядок строя, открыто, громко разговаривая. В сгустившейся темноте трудно было понять, кто идет,- на это и рассчитывали при разработке плана. Когда группа оказалась метрах в двухстах от деревни, послышался окрик часового:

- Стой, кто идет?

Не задумываясь и не останавливая строй, Мальцев крикнул в ответ:

- Свои. Смена.

Часовой успокоился. Однако, когда разведчики подошли к нему метров на пятьдесят, он вновь подал голос:

- Стой, пароль!

Пароля партизаны не знали. Мальцев, однако, не растерялся. Он громко подал группе команду остановиться, а сам решительным шагом пошел к часовому, стоявшему у крайней избы рядом с пулеметом. Видимо, уверенность и развязность старшего группы не оставили у полицая никаких сомнений в том, что идут действительно свои. Он спокойно смотрел, как Мальцев подходит, а когда тот выхватил неожиданно кинжал, не успел даже вскрикнуть.

Забрав пулемет и оставив двух бойцов для прикрытия, разведчики строем, не маскируясь, вошли в деревню. Двух патрульных и часового на противоположном конце села сняли так же бесшумно. Замигали электрические фонарики. Отряд Климова беззвучно вошел в Морозы.

На улице было совершенно темно. Свет горел только в нескольких домах. Партизаны заняли указанные каждому заранее позиции, еще несколько мгновений и в окна полетели гранаты, загромыхали глухие взрывы, а за ними послышались резкие пулеметные и автоматные очереди. Мало кому из гарнизона удалось спастись бегством. Трофеи же, доставшиеся партизанам в этом бою, едва-едва уместились на десяти санных повозках, захваченных здесь же. Это было оружие, боеприпасы, продовольствие, одежда и обувь, другое имущество. Кроме десяти лошадей, тащивших сани, было захвачено еще двадцать - верховых. Это был настоящий обоз, прибытие которого в полк встретили с огромной радостью.

Хочу, кстати, сказать несколько слов о партизанских трофеях отдельно. Читая описание нашей военной жизни в художественной литературе, я обратил внимание на то, что иные авторы как будто состязаются друг с другом в стремлении посильнее поразить читателя цифрами. Когда речь заходит о трофеях, их исчисляют нередко "десятками", а чаще - "сотнями винтовок, автоматов и пулеметов". Что ж, такое тоже бывало, но далеко не всякий раз. Захват трофеев - это большой труд и большая удача. Мы ведь радовались каждому автомату, каждой винтовке, каждому пистолету, добытым в бою. А в беллетристике сплошь да рядом многозначные цифры. Но ведь этим отнюдь не обогащается, а только запутывается и даже в известном смысле обедняется действительная картина. Если бы мы и в самом деле могли захватывать такие трофеи, разве появилась бы в документах опергруппы ЛШПД на Северо-Западном фронте в январе 1943 года запись: "Общая численность вновь созданных (в 3-й ЛПБ.- И. А.) отрядов достигает 1500 человек. Созданные партизанские отряды в настоящее время пока не действуют из-за отсутствия вооружения и боеприпасов"?{81} Перелистайте также сборник документов "Непокоренная земля псковская" (я часто ссылаюсь в этих записках на него), и вы найдете гораздо более скромные, чем в художественной литературе, цифры. Однако они не становятся от этого менее значимыми.

В свете сказанного трофеи, захваченные в Морозах, были довольно велики. Помимо 30 лошадей - 2 пулемета, 80 винтовок, 10 автоматов, боеприпасы и прочее.

Спустя пять дней участь разгромленного вражеского гарнизона разделили и два других -в деревнях Горушки и Рысцово. Отряд гитлеровцев, стоявший в деревне Погорелка, снялся с места и сам ушел в Славковичи, В ближайшей округе врага больше не оставалось.

Все это не могло не взбесить оккупантов. Они предприняли попытку уничтожить полк. 9 февраля в район Сево было брошено свыше 500 карателей. Полк дал бой, а затем, ночью, стремительным броском ушел на 30 километров в сторону, к деревне Владимирец. О том же, что произошло дальше, лучше меня расскажет документ:

"Акт о зверствах фашистского карательного отряда в деревне Сево Навережского сельсовета Пожеревицкого района Ленинградской области.

16 февраля 1943 г.

Составлен в присутствии: Иванова Александра Ивановича, Якушева Василия Кирилловича, гражданки М.{82} из деревни Сево Навережского сельсовета Пожеревицкого района о нижеследующем:

10 февраля 1943 года немецкий карательный отряд ворвался в деревню Сево Навережского сельсовета Пожеревицкого района Ленинградской области и сразу же начал производить расправу над мирным населением. Гитлеровские палачи сожгли шестнадцать домов из семнадцати со всеми надворными постройками. В огне погибло все имущество колхозников. Мирных жителей, пытавшихся выходить из горевших домов, каратели расстреливали в упор, невзирая ни на пол, ни на возраст, или же бросали живьем в огонь. В результате такой дикой расправы было убито и сожжено восемьдесят шесть человек мирных жителей, в том числе семьдесят восемь человек из деревни Сево и восемь человек из других деревень.

Из числа погибших шестьдесят один человек были расстреляны и двадцать пять сожжены живыми. Здесь были четырнадцать мужчин, двадцать семь женщин, сорок пять детей в возрасте от 8 месяцев до 15 лет. Спаслось от расправы девятнадцать человек, которым удалось выбраться из деревни под прикрытием дыма от горящих построек.

О чем и составлен настоящий акт.