Юрий Семенов - Комиссар госбезопасности

Закат угасал, но даль еще просматривалась, и было видно, как от реки по краю темнеющего лесочка несся немецкий танк, удаляясь от передовой. Она притихла, как будто ее и не существовало, и только в ближайших к холму траншеях различалось движение бойцов, а дальше, окинь глазом, вроде бы безлюдно.

Михеев узнал генерала Горбаня, хотя виделся с ним всего однажды, зимой у Кирпоноса. У командарма было сухощавое, прокаленное солнцем лицо, глаза смотрели устало, озабоченно, и одновременно была в них та уверенная твердость, когда человек хорошо знает, что делает.

— Во сколько завтра пополнение подойдет и кто конкретно? — пожимая руку Михееву, первым делом спросил Горбань.

Анатолия Николаевича немного смутил неожиданный четкий вопрос, на который, ему показалось, он не может ответить с удовлетворяющей определенностью, хотя в этом и не было его вины.

— Стрелковая дивизия на марше, — ответил как можно тверже и добавил: — Командующий фронтом сказал, что она прибудет к вам не раньше чем через сутки.

— Сутки… и не раньше… — вопросительно посмотрел на Михеева командарм и, понимая, что уточнения не будет, поинтересовался: — О бронепоезде что-нибудь известно; когда ополченцы подадут его нам под парами?

О бронепоезде Михеев ничего не знал.

— Да, ведь вы сегодня только прибыли из Москвы, — вспомнил Горбань разговор с Белозерским и объяснил суть вопроса: — Второй бронепоезд делают для нас. Первый отличился уже на подступах к Малину. А второй бы пустить завтра утречком к Турчинке. И танками с правого фланга ударить, не сунулись бы выродки до подхода стрелковой дивизии… Счастье наше, что они сегодня не ударили по нашему левофланговому соседу — стрелковому корпусу. От него осталась лишь дивизия Артамонова, можно сказать, к нам прибилась. Сегодня я полк из нее перебросил на угрожаемый участок. Полковник Сгибнев передал мне требование командующего. А разве есть у меня нынче не угрожаемые участки? Верчусь… Танковый корпус Туркова по частям разбросал с тройной боевой задачей: дерись на своем участке обороны и успевай помочь соседям справа и слева.

— А если удар придется на дивизию Артамонова, и так не устоять ей… а вы полк из нее перебросили? Я, видимо, что-то не понял, — решил уточнить Михеев.

— Я же говорю, дивизия в отрыве от своего стрелкового корпуса, обойти ее справа и слева ничего не стоило. Поэтому я и перебросил полк впритык к своей армии, чтобы сделать надежным хотя бы правый фланг дивизии, да и свой левый — тоже. Что у Артамонова там сейчас, не знаю. Надо бы вам подъехать к нему, разобраться и доложить Кирпоносу. Считаю, дивизию следует передать нашей армии. Какая-то ненормальная автономия сложилась у Артамонова. Я фактически только просить его могу… Подробнее в штабе поговорим, чтобы потом доложили командующему фронтом все как есть.

Только теперь Михеев понял, почему командарм стремится поподробнее ввести его в курс сложившейся обстановки, и проникся уважением к Горбаню за понимание того, что он, Михеев, человек на Юго-Западном фронте новый, а задание получил ответственное и решить его как следует в их общих интересах.

— Да, мне тоже надо в штаб… С начальником политотдела еще не встретился. И с Белозерским не закончил разговора, — подтвердил необходимость отправиться с генералом Михеев.

Командарм кивнул и продолжил прерванный разговор с майором Штыхно.

— Противотанковых ружей твердо не могу обещать, но дать постараюсь, а боезапас и бутылки с горючим ночью доставят. У полевой дороги, где прорвались три немецких танка, ройте второй ряд траншей с проходами от первой линии. Завтра они здесь повторят удар. Бойцы устали, но ничего не поделаешь… сами все понимают. Завтра нужно во что бы то ни стало продержаться. Подойдет дивизия, помощь первые получите.

— Будем стоять, как стояли, — заверил командир полка.

— Примерно держатся люди, так стоят, что слов не сыщется благодарность выразить, — с чувством пожал руку Штыхно командарм и, вздохнув, добавил: — Больно терять таких героев…

Между тем Михеев послал Плесцова к телефону, чтобы тот созвонился с соседним пограничным полком, разыскал Кононенко и передал ему приказание отправиться в штаб армии. Анатолий Николаевич хотел вернуть майору Штыхно каску, подцепленную к ремню на животе и мешавшую ему с непривычки, но так и не решился этого сделать, сочтя неудобным. Он тоже на прощание пожал майору руку.

— Спасибо. Так случились, что, видимо, на всю жизнь вас запомню… Боевое крещение не забывается.

Майор с живостью кивал, хотя и не понял, за что же поблагодарил его комиссар госбезопасности.

В полукилометре от холма, в низине, укрылись средь кустарника легковая и грузовая машины. К ним пошли напрямую полем: Горбань с Михеевым — впереди, за ними — Плесцов с Белозерским, а следом гуськом — бойцы охраны. Горбань легко ориентировался в сумерках — часа не прошло, как он оставил здесь машины, отправившись на КП полка, и теперь возвращался уверенно, говоря Михееву:

— Отошли мы к Коростенскому укрепрайону как нельзя лучше, противник даже не заподозрил. Оставил заслоны… Теперь вгрызться бы тут в землю, сдержать натиск день, другой, пока сработает весь организм армии на новом рубеже, и с языка фрицев не будет сходить Коростень. А сейчас есть опасность прорыва врага к Киевскому укрепрайону. Эх, если бы завтра утром подошла стрелковая дивизия!..

— На правом фланге армии устойчивое положение? — спросил Михеев, догадываясь, что командарм не случайно помалкивает о нем.

— Получше. Но вы представьте себе, против нашего правофлангового, сильно потрепанного стрелкового корпуса наступают четыре пехотные дивизии противника с танковой поддержкой. А у нас нехватка даже бутылок с горючей смесью. Вы это возьмите себе на заметку, в Киевском горкоме партии поставьте срочно вопрос, не так уж сложно его решить. Пусть завод безалкогольных напитков целиком переключается на горячую продукцию. А то, я слышал, пока кустарным способом все делается.

— Я уже зарубку в мозгу сделал, — сказал Михеев и поинтересовался, как работает связь, не возникает ли каких затруднений.

— На фронте не бывает связи без затруднений, стреляют всюду. Случалось, нарушался контакт со штабами, но быстро восстанавливали. Подробнее начальник связи армии скажет. Да и Белозерский, по-моему, в курсе, докладывал, видно, вам о поимке диверсантов.

И уже в машине, повернувшись к заднему сиденью, Горбань шутливо прервал серьезный разговор:

— Первый раз в жизни еду в сопровождении столь высоких представителей особого отдела. Значит, можно спокойно вздремнуть на ходу.