Борис Соколов - Вольф Мессинг

Правда, время от времени Мессингу приходилось вносить и вполне конкретный, осязаемый, материальный вклад вдело обороны страны. На средства, переданные Мессингом в Фонд обороны, были построены два истребителя. Строго говоря, ничего такого уж необычного в подобном поступке нет. В период войны сотни и даже тысячи советских людей, имевших большие доходы, в том числе артисты, писатели, ученые, жертвовали на нужды обороны значительные денежные суммы. Почему же Мессинг, искренне желавший победы над нацистской Германией, должен был поступать иначе? Ведь он отнюдь не был скупым человеком. Более того, все, знавшие Вольфа Григорьевича в Советском Союзе, отмечали, что к деньгам он был равнодушен. То есть не то чтобы он совсем не понимал их значения и жил как настоящий аскет — нет, это было равнодушие к материальным благам человека, у которого денег уже более чем достаточно для того, чтобы удовлетворить все те потребности, которые можно удовлетворить в советских условиях. Он всегда мог пригласить друзей в дорогой ресторан, а на гастролях останавливаться в лучших гостиницах. Он мог сшить себе на заказ роскошный костюм, мог позволить себе носить перстень с бриллиантом в три карата. Большая квартира его особенно не привлекала, поскольку почти все время он проводил в разъездах. Возможно, по этой же причине он так и не обзавелся автомобилем и никогда не умел водить его. Хотя здесь, наверно, первично именно неумение водить автомобиль и тот психологический барьер, который возникает у некоторых людей при попытке освоить автовождение. Вероятно, Мессинг был из тех людей, для которых психологически невозможно сесть за руль машины. Вспомним, как он рассказывал в мемуарах о том, как водил автомобиль в Риге, подчиняясь мысленным командам настоящего водителя, хотя ни до, ни после за баранку ни разу не садился.

Значительные суммы Мессинг жертвовал на благотворительность. Достоверно известно, что после окончания войны он до самой кончины на свои средства содержал детский дом на сто сирот. Некоторые, в том числе Игнатий Шенфельд, утверждают, будто детский дом Мессинг содержал вынужденно, под давлением властей — якобы это была своеобразная плата за то, что ему разрешали достаточно часто выступать и зарабатывать на этом деньги. Однако такого рода предположениям нельзя доверять.

Фактически Мессинг по уровню доходов сравнялся с верхушкой советской научной и артистической элиты. Он зарабатывал столько же, сколько крупнейшие ученые-академики, артисты, писатели, художники. Однако никто из них не содержал на свои средства целые детские дома или, допустим, больницы. Ни писатель Алексей Толстой, ни конструктор Андрей Туполев, ни всенародно любимый эстрадный сатирик Аркадий Райкин в этом замечены как будто не были. Разумеется, время от времени их призывали вносить значительные средства в Фонд обороны, в Фонд мира, для помощи пострадавшим от стихийных бедствий и т. п. Однако ни для кого из них условием получения легальных высоких доходов не было обязательство пожизненно содержать детский дом. Конечно же я не исключаю, что кто-то из этих и других весьма достойных людей время от времени или даже постоянно жертвовал на детский дом или больницу, подобно герою фильма «Берегись автомобиля», однако в печати такого рода действия практически не освещались. Из этого можно сделать вывод о том, что субсидирование детского дома Мессингом или каким-либо другим артистом никак не могло осуществляться по требованию государства, раз то же государство совершенно не собиралось «пиарить» действия такого рода.

Мессинг, разумеется, мог бы, если бы пожелал, чуть ли не каждый вечер кутить в дорогих ресторанах на широкую ногу, как это делал тот же Алексей Толстой, мог иметь десятки любовниц, мог строить роскошные дачи для себя и своей родни, мог иметь личного шофера, который возил бы его на автомобиле. Однако к кутежам и любовницам Вольф Григорьевич не проявлял никакой склонности. Вся его родня погибла в нацистских гетто и концлагерях. Женился Мессинг достаточно поздно, когда ему было 45 лет, а последние четырнадцать лет прожил вдовцом. Он содержал не только жену, но и ее сестру, а также своего импресарио Валентину Иосифовну Ивановскую, однако и после всех расходов у него на руках оставались немалые суммы. Не исключено, что, помимо детского дома, он выделял их и на другие благотворительные цели, будучи искренне благодарен своей новой родине и привязан к ее жителям, так тепло принимавшим его выступления. Весьма характерно, что он ни разу не выражал намерения эмигрировать из Советского Союза, хотя, будучи евреем и уроженцем Польши, не раз и не два имел возможность это сделать.

В то же время Мессинг, в отличие от многих других артистов, не был особо обласкан властью. Звание заслуженного артиста РСФСР он получил лишь за три года до смерти, орденов и медалей не имел, в президиумы торжественных собраний его не приглашали. Однако это его нисколько не огорчало. Вольф Григорьевич был равнодушен как к материальным благам, так и к внешним проявлениям славы. Главным для него были его искусство, его талант. Мессинг, вне всякого сомнения, верил в свои исключительные способности, и только этими способностями он, в сущности, по-настоящему жил. Он также верил, что своим талантом способен принести людям счастье, заставить их поверить в свои силы и во всемогущество науки, которая рано или поздно сделает жизнь лучше, комфортнее, безопаснее.

Единственным, кто не верил в бескорыстие Мессинга, был Игнатий Шенфельд. Он, очевидно, очень завидовал славе своего знакомого. Будучи диссидентом, обиженным советской властью, Игнатий Шенфельд не мог простить Мессингу того, что тот довольно успешно встроился в советскую систему, не допуская при этом сколько-нибудь серьезных нравственных компромиссов. Поэтому он постарался придумать негативный вариант биографии великого телепата, сделать из него эдакого Хануссена (или, если угодно, Оскара Лаутензака) мелкого пошиба. В его изображении Мессинг предстает обыкновенным мошенником, трусом, авантюристом, лгуном. Он очень любит славу, мечтает о роскошной жизни. Его бескорыстие предстает как вынужденная линия поведения в конкретных советских условиях, после того как он убедился, что в СССР происходит постоянная экспроприация даже легально заработанных денег и других ценностей. Шенфельд также прямо намекает на то, что Мессинг был завербован советскими органами государственной безопасности и стал банальным стукачом.

Вот как развивалась военная биография Мессинга, согласно Шенфельду. Начало войны телепат встретил в Тбилиси, откуда тотчас вернулся в Москву. Когда Госконцерт эвакуировали, ему предлагали на выбор Ташкент и Новосибирск, и он выбрал Ташкент, о чем вскоре пожалел. Город оказался переполнен эвакуированными, жить приходилось впроголодь. Правда, к услугам Мессинга были коммерческие магазины и рестораны, да и на черном рынке при его доходах кое-что можно было прикупить. В тюрьме он будто бы с тоской вспоминал: «Номер в приличной гостинице был для меня забронирован, мой администратор, Лазарь Семенович, все доставал на черном рынке, переплачивая в десять раз, — но денег у меня было больше, чем достаточно. Обеды нам готовила его жена, потому что даже в хороших ресторанах кормили только черепашьим мясом и крабами.