Робин Апдайк - Саддам Хусейн

Но Саддам отлично понимал, что опора исключительно на один террор может деморализовать военных и подорвать успешное продолжение войны, поэтому он попытался завоевать сердца офицерского корпуса рядом приманок. В награду за профессиональную компетентность он лично раздавал военным многочисленные медали и награды. Те, кто отличился в битве и завоевал три медали, становились членами почетного «клуба друзей Саддама Хусейна». Это престижное членство включало многие материальные блага кроме обширного земельного участка, который даровался любому награжденному.

Чтобы продемонстрировать свое единство с вооруженными силами и подчеркнуть свое активное участие в военных операциях, Саддам стал регулярно ездить на фронт, и такие поездки всячески прославлялись. Со своей стороны, средства массовой информации стали уделять большее внимание военному руководству, и создавалась видимость принятия коллегиальных решений высшего командования и политического руководства.

Этот брак по расчету между Саддамом и его генералами продолжался до 1986 года, когда он был омрачен впечатляющей серией иранских побед. Публичный характер неудач Ирака — особенно падение полуострова Фао в феврале 1986 года, где Ирак потерял 10 000 солдат за одну неделю, и эту потерю не удалось компенсировать взятием иранского города Мехрана четыре месяца спустя — привел к взаимным обвинениям между Саддамом и его ведущими генералами. Впервые за всю свою карьеру Саддам столкнулся с чем-то напоминающим открытый мятеж. Когда иранская армия стояла у ворот Басры, военное руководство сделало попытку заставить Хусейна выиграть войну, вопреки его политическим расчетам. Они не требовали политической власти. Они не попытались сместить лидера, который разделял, запугивал и уничтожал их почти два десятилетия. Они хотели только свободы действия, дабы воевать так, как они считали нужным, и при минимальном вмешательстве политических властей.

Может быть, самой яркой иллюстрацией этого «мятежного» настроения является часто повторяемый рассказ о стычке Хусейна зимой 1986 года со своим родственником и тестем сына, генералом Махером Абдель Рашидом. Согласно этому рассказу, Рашиду приказано было явиться в Багдад после того, как ему не удалось вытеснить иранские войска с полуострова Фао, и он откровенно признался в интервью кувейтской прессе, что потери с иракской стороны были тяжелыми. Хорошо понимая, что означал этот приказ, офицеры Рашида передали Хусейну предупреждение, что они оставят фронт, если что-нибудь случится с их командующим. Прибыв в президентский дворец, Рашид получил награду от расплывшегося в улыбке Хусейна, который отложил свою месть до более подходящего момента.

Непреклонная решимость офицеров противостоять Саддаму спасла Ирак от катастрофы. Под угрозой военного поражения Хусейн нехотя уступил своим генералам (хотя немедленно многих уволил). Его уступка привела к серии военных успехов Ирака, что закончилось Тегеранским соглашением о прекращении огня после восьми лет войны.

Все же, в ретроспективе, можно увидеть, что, по всей вероятности, генералы упустили возможность разделаться с Хусейном в один из самых неудачных моментов его карьеры. Не факт, что им бы удалось его свергнуть; но это был их лучший шанс за двадцать предыдущих лет. Вынужденный уступить, Хусейн быстро принялся пожинать плоды победы и стирать все следы своей «нерешительности». Победы Ирака были представлены как еще один результат его великого руководства, тогда как те, кто на самом деле добились успеха, прежде всего — генералы Абдель Рашид и Фахри, исчезли с горизонта, а возможно, были просто ликвидированы.

С концом ирано-иракской войны летом 1988 года отношения между Хусейном и армией вступили в новую стадию. Общее в армии мнение военных, что если избегать всякого намека на политическую деятельность, то есть надежда уцелеть при режиме Саддама, была подорвана репрессиями, направленными против героев войны с Ираном. И все же уступки Хусейна военным во время войны доказали, что даже он способен порою дрогнуть.

По мере укрепления тоталитарного режима Саддам Хусейн все больше превращался в современного «эмира», для которого единовластие — главная ценность. Охрана диктатора состояла из девяти полков. Рядом с ним постоянно находились двадцать пять человек. Когда Саддам Хусейн покидал свой дворец, то предварительно выезжало несколько машин-«ловушек», чтобы дезориентировать возможных террористов.

Рассказывали, что Хусейн никогда не проводит в одном здании две ночи подряд. Над его дворцом, занимающим целый квартал, запрещены полеты самолетов. Во дворце соблюдается неизменный ритуал. С 5 часов до 6 часов 10 минут президент в бедуинском одеянии прогуливается по саду. Когда он возвращается с прогулки, вертолет доставляет ему завтрак: бутылку верблюжьего молока, надоенного в стаде из двухсот белых верблюдов, подаренных ему саудовским королем Фахдом. В 6 часов 55 минут Саддам Хусейн надевает бронежилет и отправляется в свой кабинет во дворце. Там он запирается и может работать с бумагами по десять часов подряд. Вечером в десять часов он обычно проводит совещания.

Бывший телохранитель диктатора, чудом бежавший в сентябре 1990 года в Турцию и фигурирующий в европейских средствах массовой информации под псевдонимом Карим, рассказывал о нравах, царящих при дворе Саддама Хусейна.

Однажды он посетил штаб-квартиру багдадской охранки. В конце коридора были камеры для арестантов:

«Я увидел девушку всю в грязи и во вшах, на шестом месяце беременности, запертую в узкой камере без окна и освещения. Она молилась. Ее отец был политическим оппозиционером. Ее насиловали тюремщики, а по пятницам, в свой выходной, ее забирали офицеры, отмывали и забавлялись. Ей было 17 лет».

В другом помещении тюрьмы он увидел бассейн, окруженный оградой из кованого железа. Карим рассказывает:

«Над заполнявшей его прозрачной жидкостью стоял пар. Это была кислота. Я увидел останки, плавающие на поверхности. Сопровождающий офицер сказал: „Этого растворили два часа назад“. Он объяснил, что сначала в кислоту погружали руки и ноги приговоренного, а потом уже бросали его целиком в бассейн».

Карим рассказывал, что по мере того как он знакомился с изнанкой режима, им все более овладевала навязчивая идея убить Саддама Хусейна. Однажды он дежурил перед палаткой диктатора, установленной в пустыне. Когда Саддам вышел из нее рано утром в бедуинском наряде и без бронежилета, Карим стиснул свой автомат. «Это было 28 мая 1988 года в 7 часов утра. Саддам стоял передо мной совершенно беззащитный. Но я не решился и очень об этом жалею».