Владимир Хандорин - АДМИРАЛ КОЛЧАК: ПРАВДА И МИФЫ
Ленин объявил Колчака главным врагом Советской республики и призвал напрячь все силы в борьбе с ним. Несколько позднее, в июле 1919 года советское правительство назначило премию в 7 миллионов долларов за голову Колчака – и это в те-то голодные времена!
Активизировалась и помощь союзников. Последних отчасти «подстегивало» и ширившееся опасное распространение большевистских идей в Европе, одним из результатов которого стал коммунистический переворот в Венгрии. Колчак получил поздравления в связи с большими успехами на фронте в ходе мартовско-апрельского наступления от премьер-министра Франции Клемансо, военного министра Великобритании Черчилля и министра иностранных дел Франции Пишона.
Телеграмма Ж. Клемансо главе французской военной миссии при Колчаке генералу М. Жанену (апрель 1919 г.):
«Благоволите передать адмиралу Колчаку мои поздравления по случаю блестящих побед, одержанных его войсками на фронте Восточной России. Я не сомневаюсь, что сибирская армия под руководством своих выдающихся вождей, поддерживаемая качествами храбрости и выносливости, которые она недавно доказала, осуществит ту цель освобождения России, которую мы себе поставили».[260]
В аналогичной телеграмме министра иностранных дел Франции С. Пишона большевики назывались «врагами человечества». Западная печать, в особенности лондонская, все больше интереса и внимания уделяла сообщениям с востока России.
* * *Но дальше произошел перелом. Подтянув резервы, красные восстановили численный перевес. Используя растянутость колчаковского фронта, которая за время наступления увеличилась на 260 верст, они нащупали его уязвимое место южнее Самары и подготовили контрудар. К началу мая наступление белых замедлилось (официально это объяснялось «весенней распутицей»). Последовавшее затем майско–июньское контрнаступление красных под командованием одного из лучших советских военачальников, большевика Михаила Фрунзе, после ряда упорных боев с переменным успехом завершилось взятием Уфы.
Сыграло роль и чрезмерное увлечение наступлением соревновавшихся между собой генералов, в котором они оторвались от баз и израсходовали ресурсы. По словам все того же барона А. Будберга, «войска вымотались и растрепались за время непрерывного наступления–полета к Волге».[261] Ему вторит в своем дневнике премьер-министр П.В. Вологодский: «Мы все идем вперед и вперед, не закрепляя за собой тыла, не налаживая в нем надлежащего управления».[262]
Начатое позднее наступление Сибирской армии запоздало по времени и к концу июня захлебнулось. Оказавшись под угрозой быть отрезанной от Западной армии, удалившейся далеко на восток, она тоже была вынуждена отступить. Сказывался и недостаток людских ресурсов: несмотря на огромную территорию, занимаемую Колчаком и включавшую всю русскую Азию, на ней проживало не более 1/5 населения России.
Показательно, что белогвардейские военные поначалу не придали серьезного значения маневру Фрунзе. Даже военно-академическая профессура в конце мая, когда перелом уже явно обозначился, по-прежнему давала оптимистические прогнозы и призывала не обращать большого внимания на «замедление наступления на небольшом участке фронта в 100 верст шириной в направлении на Симбирск».[263] Эту иллюзию поддерживал и тот факт, что еще в начале июня, когда в центре фронта армия уже отступала, на северном участке наступление, начатое позднее, еще продолжалось. Им казалось, что конец красных уже близок, а их частные успехи на отдельных участках фронта носят временный характер, что они не смогут постоянно «затыкать дыры» переброской войск с одного фронта на другой, так как одновременно ширилось наступление А.И. Деникина на юге и Н.Н. Юденича на западе. Белые недооценили внутренних резервов советской власти.
В результате Колчак отступил из Поволжья и потерял стратегическую инициативу. Боеспособность армии снизилась. Это позволило красным перебросить часть войск на Южный фронт, где разворачивал генеральное наступление Деникин. В июле красные вклинились в наиболее доступную часть Уральского хребта под Златоустом и захватили Пермь и Екатеринбург. Не имея сил сдержать их натиск, белые в августе эвакуировались с Урала на восток. Отрезанными от основных сил армии оказались на юге Урала оренбургские и уральские казаки. Их остатки во главе с атаманами Дутовым, Анненковым, Толстовым вели партизанскую борьбу в Семиречье и Туркестане до весны–лета 1920 года, пока не были вытеснены в Китай и Персию.
Результатами были резкое сокращение численности армии, падение боеспособности, массовый рост дезертирства, истощение резервов, потеря на Урале больших запасов оружия и продовольствия, угрожающий размах партизанского движения в глубоком тылу и сокращение помощи Антанты. С августа Англия и Франция сосредоточили свою помощь на наступающей армии А.И. Деникина, а снабжение колчаковских войск оставили на попечение Америки и Японии, но со стороны этих последних помощь была крайне слабой.
Несмотря на все это, колчаковцы отступили с Урала в Сибирь организованно, избежав окружения. С Урала успели эвакуировать часть заводов, в том числе крупный Златоустовский оружейный завод. Дисциплина в войсках была подтянута; дезертиров стали расстреливать буквально пачками. Так, за попытку к бегству группы солдат из одного эшелона, следовавшего из Томска на фронт, военно-полевой суд расстрелял сразу 38 человек. Имущество и земли дезертиров конфисковывались. Были подтянуты и офицеры: некоторых за трусость разжаловали в рядовые, и приказы об этом были доведены до сведения всей армии. На основании приказов Колчака и командующих армиями и военными округами десятки офицеров были разжалованы за пьянство, разгул и неисполнение служебного долга.
Была усилена централизация власти. По указу Колчака от 7 августа, Совету Верховного правителя из особо приближенных министров предоставлялись дополнительные широкие полномочия по организации обороны. Параллельно, для увеличения денежных ассигнований на фронт, был резко сокращен разбухший бюрократический аппарат, штаты министерств и ведомств уменьшены на 38 %.[264] Уже в июле в белой столице начали реквизировать для нужд армии автомобили и экипажи.
Одновременно была усилена пропаганда в войсках. Колчак обратился с набатными воззваниями к крестьянам и солдатам против «грабителей, предателей и обманщиков», за землю, Учредительное собрание и победу. Его приказ от 28 июля обязывал офицеров разъяснять солдатам цели войны, упирая на такие вопросы, как единство и целость России, решение насущных для народа вопросов через Национальное учредительное собрание, защита православной веры и национальных святынь, и требовал обличать перед солдатскими массами большевиков. Либеральные газеты призывали: «К оружию, граждане!». Для усиления пропаганды в войсках правительство обратилось ко всем подписчикам газет с призывом по прочтении отправлять их на фронт почтой, из-за нехватки бумаги и мощностей типографий. Отклик на этот призыв был, впрочем, довольно вялый. Одновременно белые, перенимая опыт противника, стали сбрасывать с аэропланов свои прокламации на позиции красных. Суммарный ежедневный тираж рассылавшихся на фронт листовок, брошюр и агитплакатов был увеличен вдвое – со 150 до 300 тысяч экземпляров. Опять же перенимая методы врага, с целью его компрометации печатали фальшивые декреты советской власти и номера «Правды». В Томске были открыты курсы военных информаторов, готовившие профессиональных агитаторов в войсках.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});