Варвара Самсонова - Дочь Сталина

Н. С. Хрущев в невозвращении Светланы Аллилуевой в Советский Союз обвиняет работников посольства, посла И. А. Бенедиктова, поверенного в делах Н. И. Смирнова и второго секретаря посольства Сурова. Это они своей навязчивой опекой спровоцировали бурю протеста Светланы и подтолкнули ее к решению раз и навсегда освободиться от зависимости государственных структур. Они попытались сократить срок пребывания в Индии, приставили к ней некую Кассиорову, которая должна была повсюду сопровождать Светлану и следить за каждым ее шагом. Они старались опорочить в ее глазах бывшего посла Кауля (которому Светлана передала свою книгу «Двадцать писем к другу»). Они не хотели отпустить ее в Калаканкар. Надо сказать, от этой поездки ее отговаривал и Динеш, и его жена Наггу, обещая обеспечить Светлане интересное времяпрепровождение в Дели.

Динешу она впервые и выразила свое желание не возвращаться на родину, тогда еще необдуманное, импульсивное. Когда он сказал ей, что собирается на встречу с Индирой Ганди, Светлана вдруг заявила:

 — Динеш, скажи ей, что я хотела бы остаться в Индии. Возможно ли это?

Осторожный Динеш ответил, что об этом он переговорит с Индирой позже, когда приедет в Калаканкар для выборов, а Индира Ганди в то же время будет в соседнем округе. На том и порешили.

С урной, в которой был прах ее мужа, Светлана улетела за 600 миль от Дели в деревенскую глушь, куда раньше ее пребыла Наггу с шестью дочерьми и где жил Суреш, брат Браджеша, со своей женой Пракаш. Она поселилась в огромном доме-крепости — радж-бхаване — с толстыми каменными стенами и плоской крышей, с которой можно было смотреть на Ганг, с большой террасой, также выходившей на реку. Дом этот построил в конце прошлого века раджа Рампал Сингх. Во время разлива вода заливала подвальное помещение и доходила до края террасы. Дом был обставлен на европейский манер, в нем имелась огромная библиотека. Теперь дом принадлежал Динешу. Во дворе стоял огромного роста пенджабец. Он с длинным деревянным копьем осуществлял охрану, отпирал и запирал на засов калитку. Правда, эта мера предосторожности была излишней: деревенские жители к воротам этого аристократического дома не подходили, зная свое место.

Зато дом, где проживал Суреш, брат Браджеша, и его жена Пракаш, никто не охранял. Он походил на современную виллу, увитую цветущими растениями, правда пришедшую в упадок. Большая половина дома превращена была в склады. Суреш жил здесь безвыездно, занимаясь тем, что писал юмористические рассказы и книги об индийских птицах и растениях. С племянником своим Динешем у них были довольно напряженные отношения из-за какой-то имущественной тяжбы.

Дело в том, что в индийской семье титул раджи, дом, имущество и общественное положение наследует всегда только старший сын. Динеш был раджа; в Калаканкаре, своем избирательном округе, он правил, как царек. К тому же он являлся главой семейного треста, финансирующего здесь два колледжа, клинику, храм, школу. По сравнению с ним оба его дяди были совершенно бесправны, хотя и Браджеш, и Суреш всегда пользовались в этих краях уважением. У них также была сестра Даду, когда-то нарушившая законы касты, выйдя замуж по любви. Долгие годы ей запрещали переступать порог родного дома, и лишь недавно запрет был снят.

Через несколько дней после приезда Светлане удалось избавиться от Кассиоровой, отправив ее в Дели с письмом к послу, в котором она объявила о своем намерении задержаться в Калаканкаре.

«Я осталась в деревне и начала погружаться в индийскую жизнь, как в теплую, ароматную ванну, наслаждаясь ею каждую минуту. Жизнь в Калаканкаре была во всех отношениях иной, непохожей на мою прежнюю, а это сейчас мне было необходимо, как воздух. Я устала от напряжения последних дней в Дели, последних месяцев в Москве, последних трех лет и от всех сорока лет моей ненормальной двойственной жизни. Я чувствовала, что внутренне подошла к какому-то пределу, за которым может произойти глубокий внутренний перелом.

Я не могла еще найти для себя ясные и четкие решения. У меня было только желание жить иначе. Я не знала, возможно ли будет остаться в Индии, хотя надеялась на это, не отдавая себе отчета — как я стала бы жить здесь. Я ждала приезда Динеша и возможной встречи с Индирой Ганди, которую ожидали здесь, в деревне к середине января. Часами я сидела, глядя на Ганг, чувствуя только одно — как. мне необходим этот покой и свежий ветерок от реки» («Только один год»).

16 января 1967 года в Калаканкар должна была приехать Индира Ганди. Светлану не покидала мысль остаться здесь, в Индии, и Пракаш, которая знала премьер-министра, обещала переговорить с ней.

В день приезда Индиры вся деревня явилась на митинг возле здания колледжа. Вскоре подкатил лимузин, из которого вышла женщина в сари, устремив внимательный взгляд на Светлану, о которой ей уже рассказывали. Собственно, Светлана была немного знакома с этой женщиной, когда та еще не была премьер-министром: в 1965 году посол Кауль представил ее Индире Ганди в Москве.

«У нее было умное, вдохновенное лицо, острый взгляд. Она долго и горячо говорила на хинди, должно быть, что-то прогрессивное и вселяющее надежды. Кто же иначе говорит накануне выборов? Сидевшая перед ней аудитория не очень внимательно слушала, а скорее разглядывала ее». Как ни хотелось Светлане, чтобы Индира Ганди понравилась ей, в этот момент ею овладела ирония. Ей было смешно слушать Наггу, жену Динеша, «эту махарани с бриллиантом в ноздре, для которой не существует жизни за пределами касты», о том, какая замечательная вещь — социализм. Уж она-то, Светлана, знала все преимущества этого строя, о котором горячо толковала сейчас Индира Ганди.

После окончания митинга все направились в радж-бхаван, где был накрыт обед в гостиной. Отдавая дань вежливости, Индира спросила иностранку, как ей понравился Калаканкар. Светлана ответила, что ей здесь очень нравится и хотелось бы погостить как можно подольше. Инициативу разговора в дальнейшем взяла на себя Пракаш, которая подсела на диван к Индире и о чем-то заговорила с ней. Та искоса поглядывала на Светлану.

Но миссия Пракаш, увы, не увенчалась успехом. Индира сказала ей, что она смогла бы помочь Светлане, если та сумеет задержаться здесь до весны. Весной ее снова выберут премьером, и тогда они с Динешем подумают, что можно сделать для Светланы. Но Пракаш не скрыла от Светланы, что Динеш не хочет, чтобы она осталась здесь, они с Наггу просто мечтают, чтобы она поскорее уехала. Зато сама Пракаш и ее муж были в восторге от идеи Светланы и предлагали ей перебраться к ним в дом.

В свете своего возможного невозвращения на родину Светлана все чаще думала о своей рукописи, рассчитывая сначала через друзей издать ее во Франции, а потом — в Америке. «Двадцать писем к другу» Динеш, когда в очередной раз наведывался в Дели, забрал у посла Кауля. Динешу было интересно узнать содержание рукописи. Осторожная Светлана ответила, что в ней нет никаких политических «открытий и секретов», что она посвящена истории семьи.