Варвара Самсонова - Дочь Сталина

 — Ну нет, это было бы нетактично, — молвил премьер. — Но мы вам не советуем регистрировать этот брак. Не советуем. И не разрешим. Ведь он тогда по закону может увезти вас в Индию? А это нищая, отсталая страна, я был там, видел. И потом — индусы плохо относятся к женщинам. Увезет вас и там бросит. У нас много таких случаев, уезжают, а потом просятся обратно…

Что-то начало постепенно поворачиваться у меня внутри.

 — Мы, во-первых, не собираемся уезжать в Индию, — начала я, приходя в себя и начиная трезво соображать. — Он приехал работать здесь, в Москве. Но мы, конечно, хотели бы съездить, посмотреть Индию и другие страны.

Но премьеру было не до этих деталей. Он желал внушить мне свое:

 — Оставьте вы это. Вам нужно работать, в коллектив возвращаться. Никто его не тронет, пусть работает, условия хорошие. Но вам это ни к чему.

 — Теперь поздно, — сказала я резко. — Человек приехал, он живет у нас и будет жить с нами. Я его не оставлю. Он болен и приехал только ради меня. Это на моей ответственности.

 — Ну, как знаете, — сказал премьер сухо. — Живите, как хотите. Но брак ваш регистрировать мы не дадим!»

Когда Светлана, вернувшись домой, пересказала содержание своей беседы с Косыгиным Сингху, он был возмущен до глубины души. Кое-что зная о жизни в СССР понаслышке, он и представить себе не мог, что в этой стране человеческая личность ничего не значит.

Ему, правда, уже приходилось изумляться, сталкиваясь с непонятными иностранцу вещами, которые советским людям казались самыми обычными, сами собой разумеющимися.

Например, он не мог скрыть удивления, когда узнал, что Светлана никогда не была за границей. «Как же так можно жить, в изоляции от целого мира, — восклицал он, — как можно всю жизнь прожить в одном городе, никуда не выезжая!»

Еще больше его потряс прошедший в сентябре 1965 года процесс против писателей Андрея Синявского и Юрия Даниэля. Узнав о приговоре, он побледнел от негодования:

 — Как! Семь лет тюрьмы за книги?! За то, что писатель пишет книги?!

Светлане приходилось просвещать индуса относительно порядков в Советском Союзе. Она рассказала ему, что существует огромный пласт литературы, не публикуемой из-за цензуры, написанной «в стол», до востребования грядущих времен. Она не скрыла от Сингха, что и сама имеет честь принадлежать к подпольным литераторам, ибо у нее хранилась рукопись «Двадцати писем к другу», написанная ею по совету одного близкого приятеля из Ленинграда. Литературовед, перепечатавший рукопись, оставил себе один экземпляр и давал читать его друзьям, не спрашивая разрешения у автора.

Узнав о существовании рукописи, Сингх посоветовал Светлане переправить ее в Индию через его давнего друга, посла Кауля, что и было сделано.

Нелегко пришлось индийцу в Советском Союзе. В издательстве «Прогресс», где он переводил английские тексты на хинди, высказывали недовольство его работой. А Сингх очень боялся ее потерять. Ведь работа была единственным формальным основанием его пребывания в Москве, раз уж зарегистрировать брак со Светланой ему не удалось.

Все эти переживания привели к тому, что состояние его здоровья стало ухудшаться. Ему периодически приходилось ложиться в кунцевскую больницу. Но Светлане казалось, что лечат его неправильно, перегружают лекарствами, от чего у Сингха случались приступы сердечной слабости и астматической одышки, которые снять можно было только уколом.

Светлана не могла не понимать, что дни его сочтены. И она ничем не может помочь любимому человеку. В отчаянии Аллилуева написала письмо Брежневу с просьбой отпустить их с Сингхом в Индию.

Но и новое обращение к властям не увенчалось успехом.

Светлану снова пригласили на Старую площадь. На этот раз у нее состоялся разговор с М. А. Сусловым. Он сразу же сказал ей, что, будь жив ее отец, он бы никогда не дал согласия на брак дочери с иностранцем.

 — Но теперь-то это разрешено всем, — возразила Светлана.

Суслов окинул ее ледяным взглядом:

 — Мы не выпустим вас за границу. А ваш муж… муж — пусть он уезжает, если хочет.

 — Он не может уехать один! — чуть не выкрикнула Светлана. — Он нуждается в уходе. Он, может быть, скоро умрет…

 — Умрет так умрет, — равнодушно бросил Суслов. — Он больной человек. А вам уехать нельзя. Представьте себе, там на вас сразу набросятся корреспонденты… Возможны всякие провокации! Вы даже не представляете, насколько это для вас опасно. Нет, вас мы не выпустим…

После этого разговора Сингх прожил еще неделю… 30 октября он сказал Светлане:

 — Света, это мой последний день. Я знаю, что умру сегодня…

Всю ночь его мучили приступы удушья, а под утро он сказал Светлане, что чувствует себя лучше.

 — Только здесь что-то трепещет… — он показал на сердце. — А теперь выше… — и откинулся на подушку.

Он умер на рассвете, как, говорят, умирают индийские праведники, — тихо и спокойно.

Индия. Последняя капля

«В случае моей смерти пусть тело кремируют, а прах бросят в реку. Религиозная церемония не нужна» — так написал Сингх в своей записной книжке, и Светлана за три года до его смерти прочитала эту запись. «Какую реку ты имеешь в виду, Ганг?» — спросила его тогда Светлана. Улыбнувшись, Сингх заметил, что все реки впадают в один океан; впрочем, конечно, ему хотелось бы, чтобы это был Ганг.

Теперь Светлана хотела во что бы то ни стало выполнить волю покойного. И с этого момента начинает звучать в ее жизни тема, которая в дальнейшем получит мощное развитие, — тема скитания.

Когда-то в детстве, в ранней юности она много путешествовала, меняла места жительства: то ее перевозили с дачи в Кремль, то с дачи на дачу, то из Москвы на юг, в Куйбышев. Но тогда Светлана была пассивной фигурой, совершавшей перемещения в пространстве согласно чужой, довлеющей над ней воле: решению матери, указке отца, силою сложившихся обстоятельств.

Отныне ее собственная воля сосредоточена на вечной теме побега человека от самого себя или, если хотите, отказа от самого себя. Этот мир — майя, радужная пленка действительности. Прийти к себе истинной можно, только отказавшись от мнимой реальности.

Она обращается к Косыгину, который на этот раз очень быстро, даже как-то виновато дает ей разрешение ехать в Индию, чтобы она смогла развеять прах мужа над Гангом.

1 ноября 1966 года Браджеша Сингха кремировали, а уже 11-го Светлана получила на руки паспорт с индийской визой сроком на один месяц. 28 ноября она вылетела в Дели к племяннику Сингха Динешу Сингху, который прислал ей приглашение погостить у него в столице и в Калаканкаре, где родился и жил и Бранджеш. С этого момента начинается долгий период ее скитаний.