Дмитрий Лихарев - Адмирал Дэвид Битти и британский флот в первой половине ХХ века

Когда известие о заключении перемирия достигло Гранд Флита, на мачтах «Куин Элизабет» был поднят сигнал: «По этому случаю как офицерам, так и матросам к обычной дневной норме выделить дополнительную порцию рома». Тем не менее на кораблях настроение царило несколько иное, чем на улицах столицы. Уэмисс писал: «Не было ни одного морского офицера, который не встретил бы окончание этой войны с ощущением незавершенности, хотя в основе этого чувства не было осознания провала. Мы в Адмиралтействе очень обостренно осознавали, что чувствовали на кораблях Гранд Флита. Флот одержал победу более великую, чем Трафальгарская, хотя и менее впечатляющую…». И даже капитуляция основных сил Флота Открытого моря не могла сгладить это чувство.

Вечером 15 ноября 1918 г. германский легкий крейсер «Кенигсберг» бросил якорь на траверзе острова Мэй у входа в бухту Ферт-оф-Форта. Крейсер просигналил «Куин Элизабет», что на борту находится контр-адмирал Гуго Мерер, уполномоченный вести переговоры о сдаче кораблей германского флота. Сигнальщик также передал, что вместе с Мерером прибыли делегаты Советов рабочих, солдатских и матросских депутатов, также желающие участвовать в переговорах. Битти приказал ответить, что будет разговаривать только с представителем в чине не ниже флагманского ранга; всем, кроме адмирала и офицеров его штаба, покидать крейсер запрещается. Впоследствии Мерер неофициально поблагодарил Битти за это: впервые после нескольких недель унижений с ним вновь обращались как с адмиралом.

Полчаса спустя Мерер в сопровождении 4 офицеров поднялся на борт «Куин Элизабет» и проследовал в адмиральскую каюту. Вместе с командующим там находились де Брок, Мэдден, Тируит и несколько офицеров штаба флота. Когда немцы вошли, они поднялись со своих мест. Впервые за всю войну противники, теперь уже победители и побежденные, стояли лицом к лицу. На протяжении четырех предшествующих лет они смотрели друг на друга только через окуляры биноклей, перископов и артиллерийских дальномеров. Флаг-офицер Битти Ральф Сеймур так описал эту сцену: «Лицо германского адмирала было пепельно-серого цвета — такого я еще никогда не видел, мне даже показалось, что он упадет в обморок. Сэр Дэвид, глядя прямо на него, произнес: „Кого мы имеем честь видеть?“ Тот взял себя в руки и ответил: „Контр-адмирал Гуго Мерер“. Сэр Дэвид сказал: „Это вас послал адмирал фон Хиппер как своего представителя, чтобы оговорить детали и условия перемирия, касающиеся сдачи германского флота?“ Мерер сказал: „Да“. Сэр Дэвид спросил: „Где ваши верительные документы?“ Они были представлены, и сэр Дэвид сказал: „Присаживайтесь“. И они приступили к делу…Я никогда не видел его (Битти. — Д. Л.) более впечатляющим. Он был подчеркнуто вежлив и одновременно непоколебим как скала. Он обсуждал детали, касающиеся английского и германского флотов, ни разу не заглянув в документы, в то время как английские и немецкие офицеры постоянно прибегали к помощи бумаг. Во время обсуждения интонация его голоса только два раза выдавала охватившее его волнение, но в целом это было очень впечатляюще».

Неделю спустя лучшие корабли Флота Открытого моря бросили якорь на рейде Инкейт в Скапа-Флоу. Великая война на море закончилась. 24 ноября 1918 г. Битти держал речь перед офицерами и матросами «Лайона» — своего прежнего флагманского корабля: «..Я всегда говорил раньше, что Флот Открытого моря выйдет на простор и встретится с Гранд Флитом. Я оказался неплохим пророком (смех), и теперь они здесь (громкий смех). Они у нас в кармане, и 1-я эскадра линейных крейсеров собирается присматривать за ними. 1-я эскадра линейных крейсеров… имела возможность познакомиться с противником гораздо ближе, чем любое другое соединение Гранд Флита. Им предоставлялось счастье хорошо рассмотреть его по нескольким поводам, и обычно с хорошим исходом. Но мы до самого последнего момента не могли предположить, что нам доведется увидеть эту могучую силу, идущую, как стадо овец, в сопровождении Гранд Флита. Это плачевное зрелище, я бы даже сказал, ужасное зрелище — видеть эти великие корабли, с которыми мы так мечтали встретиться, ожидая, что они проявят такую храбрость, какую надлежит проявить людям, связавшим свою судьбу с этими великими водами, — мы ждали, что они совершат нечто во славу своей державы, — и я полагаю, это плачевное зрелище — видеть, как английский легкий крейсер ведет их на виду у их старых врагов — линейных крейсеров, глазеющих на них. Я уверен, что борта этого старого отважного корабля, которые когда-то приняли столько страшных ударов, должны испытывать боль — как я испытываю боль, как все вы испытываете боль… Но я вам скажу, что этот унизительный конец является подходящим и заслуженным концом для врага, до такой степени лишенного благородства, которого мы от него так ожидали. С самого начала его стратегия, его тактика, его поведение стояли ниже всякого презрения и были достойны только той нации, которая воевала бы в той же манере, в какой воевал наш противник.

Теперь им предстоит расположиться в Скапа под охраной Гранд Флита, где они будут наслаждаться (смех) всеми „прелестями“ Скапа, как мы ими наслаждались (громкий смех). Но, в отличие от нас, впереди их не ждет ничего хорошего…Впереди их не ждет ничего, кроме деградации. 1-я эскадра линейных крейсеров выбрана потому, что именно 1-й эскадре линейных крейсеров было суждено доставить их сюда. И я считаю и уверен, что вы также считаете это великой честью — сторожить и пасти противника в месте его последнего пристанища, до тех пор пока не будет решено, что с ним делать: и я уверен, что вы за ними присмотрите, присмотрите лучше, чем кто бы то ни был на всем флоте.

Я хочу также коснуться еще одной темы, а именно, чтобы каждый из вас, имея дело с представителями Флота Открытого моря, помнил о том, что они творили раньше — никаких похлопываний по спине, никаких сигарет, никаких обращений „старый приятель“. Как я уже сказал, вы должны обращаться с ними с вежливостью, холодной вежливостью. Всякий раз, когда вы почувствуете к ним жалость, вспомните о том, что они творили раньше. Никогда этого не забывайте, это было бы величайшей ошибкой на свете. Английский моряк очень добродушен. Мы знаем, что у него большое сердце и подчас короткая память. Но в этом случае вы спрячьте свое сердце и продлите свою память, и помните, что тот, кого вы сторожите — враг, не больше и не меньше. Главный факт заключается в том, что он не сделал того, что мы от него ожидали — он не вышел сражаться лицом к лицу, до конца. Вот поэтому он не стоит и одной жизни матроса Гранд Флита, он стоит ниже нас…»

Хотя над просторами Северного моря стих гром орудий, проблем у победителей не убавилось. И далеко не последнюю из них создавал пленный германский флот. По мере того как война близилась к концу, атмосфера сотрудничества и взаимопонимания между англичанами и американцами постепенно уступала место взаимной подозрительности и недоверию. В начале апреля 1918 г. в военно-морском департаменте США начал изучаться вопрос о наилучших сроках возобновления строительства тяжелых кораблей. Симс рекомендовал генеральному морскому штабу пересмотреть программу 1916 г. в том плане, чтобы будущий флот США обеспечил себе подавляющее превосходство на Тихом океане и удовольствовался бы «принципом разумной достаточности» в Атлантике. Однако в генеральном морском штабе позволили себе усомниться в доброй воле англичан после окончания войны.