Юрий Удовенко - Зазеркалье: авторитет законов или закон «авторитетов»

Этот сотрудник надел мне на голову черную вязаную шапку и повалил на пол. Я слышал, что в кабинет вошли еще два человека, которых я уже не видел. Эти люди стали избивать меня ногами и пытать электрошокером. Все это делалось для того, чтобы я признался в совершении убийства, которого я не совершал. Так меня пытали всю ночь. Шапку с головы сняли в 6 часов утра — время я увидел на часах, которые стояли на сейфе, расположенном в углу комнаты возле окна.

После того, как сняли с головы шапочку, меня поставили лицом к стене и не давали сесть или лечь. (Один из сотрудников ОУР, по-моему, в оспинах, вняв моим чуть ли не мольбам, дал мне попить стакан воды, чем очень «возмутил» Сабирова). Примерно в 8 часов утра пришли Сабиров, Спирин, «представитель МВД» и другие сотрудники (всех не помню). Сабиров, узнав от подчиненных, что я «нераскололся», спросил у меня: «... а что это ты так хорошо выглядишь?» И обругал «оспатого» за то, что он мне дал попить. При этом Сабиров сказал, что раз я попил воды, то теперь «... будем заниматься физзарядкой и выгонять воду». Сабиров снова стал заставлять меня отжиматься от пола, заставлять приседать, делать «электрический стул» и так далее. Все это сопровождалось избиениями и словесными оскорблениями. Это продолжалось примерно до обеда. После этого меня перевели в другой кабинет, где Сабиров, Спирин и другие продолжили пытки.

Примерно в 15 часов кто-то сообщил Сабирову, что меня пора везти на допрос к следователю прокуратуры. Меня умыли и повели в прокуратуру города Набережные Челны. По дороге в прокуратуру сотрудники ОУР, которые меня конвоировали, предупредили меня, что если я сообщу сотрудникам прокуратуры о пытках, они меня вообще убьют, потому что после допроса меня вернут в милицию.

Следователю, который меня допрашивал, я о пытках не сказал. Допрашивали меня в присутствии дежурного адвоката. Следователю я рассказал правду, а именно, что к убийству не имею никакого отношения. После допроса я потребовал конфиденциальной беседы с адвокатом. Сотрудники ОУР были против этого, но по требованию следователя все же оставили меня наедине с адвокатом. Я рассказал адвокату о том, что меня всю ночь пытали, и попросил его, чтобы он решил вопрос о переводе меня в ИВС, так как еще одну ночь пыток я не выдержу. Адвокат поинтересовался, буду ли я заключать с ним договор. Я сказал, чтобы по вопросу оплаты его услуг он обратился к моему другу Козлову Владимиру Витальевичу.

После этого адвокат ушел, а меня вновь отконвоировали в Центральный ОВД в кабинет Попова, где находились Попов, Сабиров, «представитель МВД». Конвоировавшие меня сотрудники ОУР доложили им, что я признательных показаний следователю не дал. После этого меня снова стали избивать. «Представитель МВД» взял биту и стал бить мне по макушке — наносил не сильные, но ритмичные удары на протяжении длительного времени. Примерно после первых 10-15 ударов я потерял чувство адекватного восприятия происходящего. Эта экзекуция сопровождалась монотонными «уговорами» сознаться в совершении убийства.

Потом каким-то образом я оказался на коленях. Попов достал из стола полиэтиленовый пакет, надел его мне на голову и вместе с Сабировым стал меня удушать, а «представитель МВД» продолжал в это время бить меня битой по голове.

Я попытался прокусить пакет. Обнаружив это, Попов снял с меня пакет, надел на голову вязаную шапочку и после этого стал удушать меня пакетом, а «представитель МВД» продолжал бить битой. В результате этих пыток я несколько раз терял сознание. Как выводили меня из обморочного состояния, я уже не помню.

После очередного просветления у меня мелькнула мысль, что в очередной раз эти милиционеры меня могут просто не откачать, и я умру. (В процессе пыток они говорили мне, что если я умру, то они «спишут» эту смерть на «сердечную недостаточность»).

В результате этих мыслей я сказал милиционерам, что готов дать признательные показания. При этом я для себя решил, что о пытках и о самооговоре я сообщу адвокату и следователю.

После этого Сабиров, Спирин и «представитель МВД» предложили мне написать явку с повинной, при этом фактически продиктовали мне ее текст.

Избиения на этом прекратились.

Явку с повинной писали и переписывали примерно до 23 часов. В ее написании принимал участие и прокурор-криминалист прокуратуры, который тоже вносил коррективы в текст.

После подписания «явки с повинной» мне разрешили позвонить Козлову, которому я сказал, что мне нужен адвокат.

До утра я находился в ОУР Центрального ОВД, а утром 11.06.2004 г. меня привели к следователю прокуратуры Шипкову Роману Васильевичу. В кабинете Шип-кова находился дежурный адвокат, который был на первом допросе. Шипков спросил меня, подтверждаю ли я явку с повинной. Я ответил, что явку с повинной я написал в результате пыток, оговорил себя и к убийству отношения не имею. Услышав это, Шипков вышел из кабинета, при этом никаких процессуальных документов не составлял. Я рассказал адвокату, что меня избивали, пытали электрошокером и душили. Адвокат сказал, что будет ходатайствовать о проведении судебномедицинской экспертизы. Я поддержал это.

Следует отметить, что 10.06.2004 г. в кабинете Попова меня осматривал эксперт, который обнаружил синяки. В документах этот эксперт указал, что, по моим словам, эти синяки я поставил, ударившись о газовую плиту.

После разговора с адвокатом меня доставили в ОУР Центрального ОВД, где Попов, «представитель МВД» и Сабиров стали оказывать на меня психологическое воздействие, угрожая, что после суда меня вновь доставят к ним, и они продолжат экзекуции. При этом «представитель МВД» стучал мне баллоном от пива по гематоме, которая образовалась на макушке после избиения битой. Было очень больно. Это «собеседование» продолжалось примерно до обеда.

В обеденное время меня повезли в судебно-медицинскую экспертизу, где меня осмотрел тот же эксперт, который написал ранее, что синяки я поставил, ударившись о газовую плиту. После того, как эксперт составил акт осмотра, меня повезли на суд.

Судья арестовал меня по подозрению в совершении убийства. В суде мои интересы представлял адвокат Пятак Анатолий Алексеевич[106], с которым заключил договор Козлов.

После суда меня привезли в Центральный ОВД. Пятак А. А. настаивал, чтобы меня отвезли в ИВС УВД в его присутствии, однако каким-то образом меня все равно оставили в Центральном ОВД.

Примерно в 16 часов 45 минут у Попова в кабинете кто-то надел на меня маску (к этому времени я уже не воспринимал адекватно происходящее, так как более двух суток не спал, не пил, не ел и подвергался пыткам). Мне сказали, что увезут меня на «Черное озеро» (так они называли МВД республики). Примерно 20-30 минут меня на машине повозили по городу и через столовую (я слышал характерный шум посуды на кухне) доставили в ОУР УВД города Набережные Челны. При этом с маской на голове водили по коридорам и лестницам для того, чтобы я потерял ориентацию. Поводив таким образом примерно 10-15 минут, меня ввели в какой-то кабинете.