Борис Голлер - Лермонтов и Пушкин. Две дуэли (сборник)

НАЙТАКИ. Что? А-а… Нэ! Нэ удостоился!.. Нэ знаю, нэ знаю… Во всяком случае – мнэ нэ пела!

Оставляет его.

ПОДВЫПИВШИЙ г-н сам с собой – составил две рюмки на столе. Оглядел. Поменял местами.

ПОДВЫПИВШИЙ г-н (поднял одну рюмку). Ну что, князь Голицын, светлейший, ваша светлость? Бал?.. День рождения?.. Павильон в казенном саду? Бумажные фонари?.. А меня – пригласил, нет?.. Ваше здоровье! Многие лета!

Чокнулся со второй рюмкой. Выпил…

Удар грома. Поднял палец наставительно:

– О-о! Божий суд! Небесный гром!

Шум дождя…

НАЙТАКИ, идя через сад, остановился. Как охотник, выследивший дичь, полез под составленные столы и тащит оттуда за огромную, грязно-розовую, босую ногу – ражего, рыжего детину-полового, что мирно себе под столами спал.

НАЙТАКИ. Пшол! Пшол! (Замахал руками на парня.)

…Тот стоит перед ним, досматривая сон.

– Сдохну с этыми людми! Сдохну! Сдохну!.. (Помолчал. Успокаиваясь.) Бедный государ импэратор! У него завэдэние побольше моего. (Парень стоит перед ним.) Пшол, пшол! (Замахал руками.)

ПОЛОВОЙ двинулся сонно… НАЙТАКИ (вслед):

– Румочку г-ну диригенту! По румочке гаспадам музыкантам! Нэт! Гаспадыну диригенту – две румочки!.. Сдохну, сдохну!.. (И пошел в другую сторону.)

Господин у окна остановил полового…

ПОДВЫПИВШИЙ г-н (половому). Любезный! Ты слышал, скажи, чтоб эта чертова арфа – пела?..

ПОЛОВОЙ (досматривая сон). Чё?.. Эх, дядя! (И потопал дальше.)

МУЗЫКАНТЫ зашевелились. Достали инструменты…

1-й (спросил). То, что хотели играть у князя?..

2-й (поправил). То, что нам дал князь!..

Из-за пазух появляются ноты…

3-й. Ноты подмокли?..

2-й. Нет. Не очень! (Вздохнул.) Сколько помню себя – играю по чужим нотам!..

4-й (видно, дирижер). А у тебя – что другое есть за душой?..

2-й. У меня, положим, есть!

4-й (постучал смычком). С ноты «ля»!

2-й (поморщился). Нельзя ли тише?..

3-й (ему). В миноре?..

1-й. Как в миноре? Я только что начал в ма…

4-й (усмехнулся). Это он – в миноре, а играть – в мажоре! Начали!..

Музыка.

Почти одновременно – женский визг. Это где-то в углу КАРПОВ притиснул ДУНЯШУ (та же горничная).

ДУНЯША. Пусти! (Вырвалась.) Ты еще!.. (Оправляет наряд.)

КАРПОВ. Што-с? Я для вас недостаточно хорош?.. (Взял ее за подбородок.) А между прочим, сударыня… между прочим! – с господами, коих вы допускаете… – за одним столом и на короткой ноге!.. (Уходит с достоинством.)

С улицы вошли двое: невысокий, немолодой УНТЕР-ОФИЦЕР – опираясь на палку, впрочем, скорей, из щегольства (легко); и рослый молодой ПОДПОЛКОВНИК, который почтительно в дверях пропустил унтер-офицера.

Сбрасывают накидки.

УНТЕР-ОФИЦЕР. Вот – тихо, тепло… и теплая музыка!.. Все-таки ужасно сыро! (Поежился.) Говорил – все в итоге окажемся у Найтаки!

НАЙТАКИ – уже бежит навстречу вошедшим.

НАЙТАКИ. Почтэние, г-н Тиран! Мылости прошу!..

ПОДПОЛКОВНИК (поморщился). Тиран, Найтаки! Тиран!.. И просил тебя, Найтаки – по имени-отчеству!

НАЙТАКИ. Виноват, Александр Францевич!.. Виноват, Николай Иванович! (Унтер-офицеру.) Просим! Николай Иванович – ваше мэсто свободно!

Вновь прибывшие вошли в зал и где-то сбоку (чуть в глубине) заняли кресла у камина, который не топится (летний вечер). Притом также заняли, нарушая субординацию: сперва – унтер-офицер, потом подполковник – подвинул свое кресло к его…

УНТЕР-ОФИЦЕР (усаживаясь). Смешно?.. Я всегда сажусь к камину. Даже если он не топится!.. (Помолчал.) Я это место выбрал еще там! Там, где я был! Я думал тогда: если когда-нибудь мне судьба – вернуться в Центральную Россию…

(Еще помолчал.) Я там продрог, знаете! Там, где я был. Промерз на всю жизнь! Никогда не представлял, что можно так продрогнуть!..

Блаженно вытянулся и вытянул ноги – к холодной решетке.

Пауза. Музыка… Спросил:

– А где все?.. Где наши друзья?..

ПОДПОЛКОВНИК (как-то нехотя). Не знаю… Я, признаться, отложился последние дни!.. Явятся, верно! Не преминут!.. (Помолчал.) Я, грешный человек, как раз успел подумать: странно!.. Можно так тихо сидеть и беседовать – под тихую музыку. И говорить о чувствительном. (Усмехнулся.) Вот кто-то войдет – и все кончится!

УНТЕР-ОФИЦЕР. Почему? Станет шумно?..

ПОДПОЛКОВНИК (усмехнулся). Хотите пари?.. Сперва войдет Миша и скажет: «Тираны мира – трепещите!» При этом он сделает жест – вот так!.. (Указательным пальцем ткнул себя в живот). Потом – другие, вслед ему, раз пять или шесть за вечер… Не меньше – бьюсь об заклад! (Усмехнулся.) Покуда не сыщется другая мишень!..

Я – мишень удобная!.. (Усмехнулся.) Человек с фамилией «Тиран». В наши гуманные времена!

УНТЕР-ОФИЦЕР. Ну, Александр Францевич, ну, милый! Ну можно ли всерьез принимать такие вещи?..

ПОДПОЛКОВНИК. Можно! (С неожиданным жаром.) Не замечали?.. Со стороны это, верно, походит на рой слепней, облепивших вола! И каждый должен притворяться, что у него – воловья шкура! Это – правило игры! Но у меня – не воловья шкура!..

УНТЕР-ОФИЦЕР (смеясь, но так, чтобы смех его успокаивал, а не обижал). Тогда… как говорили наши предки: «Пренебреги!» – Пренебрегите!..

ПОДПОЛКОВНИК. Мои предки! (С усмешкой.) Что думали они – мои предки? Ваши тоже, кстати!.. (Пожал плечами.) Иметь чувствительную душу и фамилию Тиран!.. Во времена всеобщей публичности и общественности!..

УНТЕР-ОФИЦЕР. Тогда – смиритесь… Смирение! Смирение! И перестанешь замечать!..

ПОДПОЛКОВНИК. Но если не желаешь быть ни палачом, ни жертвой!..

УНТЕР-ОФИЦЕР (улыбается дружески). Смирение! Смирение! Это говорю вам я – бывший бунтовщик!..

Пауза. Сидят в креслах – глубоко вдвинувшись в кресла – чуть не полулежа…