Александр Авдеенко - Следопыт

— На пастбище.

— Рановато! Трава еще не поднялась. На лугах топко.

— Ничего, пусть наша кормилица прогуляется. Заблудилась скотина, плохо корм потребляет.

— А почему это вы пастухом заделались? Хозяйка заставляет?

— Нету хозяйки у меня. Вдовец.

— И корову сами доите?

— Внучка помогает. Но ее нет сейчас. В город уехала сыр и масло продавать. Никого дома нет. Один я. Ну, пойду я, сынки.

— Постойте!.. А кто ж нам воды даст напиться?

— Сами пейте. Вон колодец во дворе. Ведро на цепи.

— Неудобно, батя, без хозяина в чужой двор заходить.

— Ничего, заходьте. Колодец с собой не унесете.

— А может, вернетесь, а?

В голосе Смолина прозвучали повелительные нотки.

— Можно и вернуться. Воля ваша.

— Да, будь ласка, вернитесь, Нам надо поговорить с вами.

Хуторянин взметнул свои маленькие, с опухшими веками, с выцветшими бровями и старческой слезой испуганные глаза.

— Поговорить?.. Про шо?

— Про жизнь.

Смолин немного помолчал и вдруг спросил:

— Скажите, батя, как почувает себя ваш гость?

— Какой гость?

— А тот, что сегодня утром явился. Смуглявый, черноволосый. В сапогах резиновых.

— Да ты что, солдат! Никакого гостя я не бачив. Один я на весь дом.

— Проверим!

Старик завернул корову и, опустив голову, побрел домой.

— Рассредоточиться! — приказал Смолин. — Окружить дом! Малинин, вы со мной. Берем нарушителя по возможности живым. Первыми не стрелять.

Но воевать не пришлось. Как только Смолин с Малининым вошли во двор, на крылечке показался высокий, в кожаной куртке, смуглолицый, скуластый человек. Руки были подняты вверх. Губы дрожали. Аккуратно выложил маузер, три обоймы и две небольшие, для ближнего боя гранаты.

— Не забудьте, я добровольно сдался. Если бы не ваша собака…

Пограничники, как ни привыкли к выдержке и дисциплине, не могли овладеть собой, улыбнулись.

По дороге на заставу нарушитель часто останавливался, хватался за сердце, отдыхал и с угрюмым любопытством поглядывал на собаку. В конце концов он понял, что она еще молодая, плохо обученная. Еще более помрачнев, подавленно спросил:

— Как же вы с таким щенком взяли мой след?

— У нас и щенки умеют находить вашего брата, — усмехнулся Смолин.

Ну, вот, свершилось еще одно чудо в моей жизни: Витька, не долго думая, влюбился и женился. Ничего себе дивчина. Красивая и самостоятельная. Стюардессой во львовском аэропорту работает. Был, конечно, и пир на весь мир. Самый настоящий. Представляешь? Теперь свадьбы в моде, никак без них нельзя. Гол, брат, стал Сашка Смолин, как сокол. Все истратил, что имел. До последнего рубля. И еще в долги залез. Ладно, выпутаемся как-нибудь.

Сидел я на почетном родительском месте, а красном углу и глаз с сына не спускал. Верил и не верил: давно ли он под столом ползал? Как быстро пролетело время!

Четверть века прошло, а кажется, что вчера я купал его в корыте.

Хороший парень вырос. Работящий. От книги нос никогда не воротил. Танцульками не очень увлекался. В бутылку заглядывал редко по большим праздникам. Двадцать пять ему, а уже добрые мозоли заработал. Мастеровые руки у Вити. Рабочие. На заводе им тоже довольны.

Так что могу похвастаться: выполнил я свой отцовский долг перед сыном. Ни в чем не могу себя упрекнуть. И это, скажу тебе по секрету, здорово помогает жить, когда тебе за сорок и сил поубавилось порядочно. Чистая совесть — это, брат, такой могучий двигатель!..

Сразу же после свадьбы Витя распрощался с нами. Переехал к жене: у нее нет отца, в хорошей квартире с матерью живет.

Ушел Витя от нас без оглядки, легко, смеясь. А мы с Юзей расстались с ним тяжело. Был наш парень — и стал чей-то!.. Голова понимает все как надо, а сердце не желает мириться с такой потерей. Ладно, постепенно привыкнем.

Теперь мы с Юзефой все свои родительские заботы переключили на Любу. Пока она еще наша, но скоро и Любонька станет чьей-то. Девятнадцать лет исполнилось девушке. Вот-вот объявит: ну, дорогие родители, выхожу замуж. Ох! Какой муж попадется ей? Не заслужила она плохого и даже среднего, так себе. Душевная, работящая, веселая, толковая и пригожая дивчина. Вся в мать. И от отца кое-что перепало ей.

Вот, брат, какие теперь я пишу тебе письма. А что делать? Чем живу, тем и делюсь.

Учитель и ученик

Смолин выгуливал собаку в лесу неподалеку от заставы. На опушке, в полях был уже жаркий полдень, а здесь, среди берез, дубов, ольхи, шатровых елей и толстоствольных сосен с раскидистыми ветвями, в зарослях орешника еще держалась прохлада и свежесть раннего утра, на неполегшей траве еще сверкала роса, и щебетали, встречая новый день, птицы.

Грозный был в превосходном настроении. Вымытый, вычесанный, высушенный, накормленный, не зная куда девать накопленные силы, он вовсю резвился: описывал вокруг своего друга и повелителя громадные круги, пугал птиц, ломал молодые побеги малины, лаял на муравьиную кучу, хватал на ходу зубами какую-то лечебную траву, кувыркался, визжал от восторга, рвал землю когтями. В общем, очумел от своего непостижимого счастья. В зависимости от того, куда он попадал, на солнечную полянку, в густую тень или в полутень, его шелковистая шерсть принимала то темно-табачную, то нежно-йодистую, то опаловую, то золотую, то светло-коричневую окраску.

Смолин, любуясь своим молодым другом, чувствовал себя превосходно. Он забыл о том, что жизненный тонус собаки целиком зависел от его собственного настроения.

Гуляя, они вышли на просеку. Вот где можно развернуться Грозному. Он подбежал к Смолину, лизнул ему руку, словно приглашая следовать за собой, и во весь дух помчался по зеленому ущелью. Все дальше и дальше.

Вдруг остановился, вытянул передние лапы, положил на них голову и стал к чему-то тревожно прислушиваться.

«Наверное, где-то лось идет, — подумал Смолин, — или какое-нибудь животное».

Собака вскочила и побежала, Но не вперед по просеке, а назад. Подскочив к Смолину, лизнула ему руки и в настороженной позе застыла у его ног. И только сейчас до уха Смолина донесся шум мотоциклетного мотора. Звук быстро нарастал. В дальнем конце просеки, в ее узком зелено-голубом прозоре Смолин увидел темную фигуру мотоциклиста. Он взял собаку на поводок и с любопытством вглядывался в приближающегося человека. Что за гость? Как он попал сюда? Заблудился? Или кто-нибудь свой?

В седле «ижевца», крепко сжимая широкий, как оленьи рога, руль, сидел губастый, в милицейской фуражке набекрень старшина Семилетов, бывший пограничник. Рядом с ним, в прицепной коляске восседала серая крупная овчарка Бек. Местные жители по старинке называли Семилетова сыщиком, а его розыскную собаку ищейкой. Демобилизовавшись, он пошел служить в милицию и работал там, как слышал Смолин, в общем неплохо.