Александра Гальбина - Каменный пояс, 1989

Всю ночь,

Не умолкая, воет волк.

И, все измерив

Собственною мерой,

Припоминая дружную

Пальбу,

Я слушаю,

Как жалуется серый

На горькую

Звериную судьбу.

Он побежден в борьбе простейших

Истин.

И завтра снова

Попадет в оклад.

Приговорен,

                   виновен,

                                 ненавистен

И все-таки

Ни в чем не виноват.

Владимир Волковец

* * *

Забреду из предвечерья

И присяду налегке

Между форточкой и дверью

На вокзальном сквозняке.

С улицы — весенний воздух

Пухом выбелил стекло.

В небесах от путеводных

Звезд тревожно и светло.

За дверями — блики света

Потянулись полосой.

Эх, не подо мной планета

Завертелась колесом.

Может, все-таки рвануться

Вместе с женщиною той:

Побежать, догнать, споткнуться

И отстать, махнув рукой?

А потом свою потерю

Разделить накоротке

Между форточкой и дверью

На вокзальном сквозняке.

* * *

Упругие потемки.

И ветер волокнист.

Штакетник из поземки

Вычесывает свист.

Пускай весна не взыщет,

Что с нею невпопад

И холоден, и взрывчат

На перекрестках март.

Я сам еще во власти

Вчерашних неудач,

С друзьями по-февральски

Порывист и горяч.

Сочувствиям не верю.

От хохота — бешусь.

И только ночь за дверью

Запомню наизусть.

Когда уйду в потемки,

Не уступив друзьям

Того, в чем должен только

Я разобраться сам.

Кружить по тропам тесным,

Смиряя горький бег,

И, уступая встречным,

Проваливаться в снег.

* * *

Трепет осиновой тени. Нападки

Ветра сгущали тепло.

Из обомшелого пня, как из кадки,

Деревце буйно росло.

И никаких человеческих знаков.

Всюду, куда ни шагни,

Лес загустел и затих одинаков

В жути своей тишины.

Птицы замолкли. Они удивились —

Сбился с пути человек.

Только ползучие страхи змеились,

Тьмой выстилая ночлег,

Страшно и радостно. Вот середина

Пасмурных зарослей дня.

Но издалека, заблудшего сына,

Город окликнул меня.

Поезд разматывал километровый,

Прямолинейный гудок.

Вышел из лесу немой и суровый

К самым истокам дорог.

И пошагал мимо несуетливых

Изб, обступивших овраг,

Не замечая укусов крапивных,

Злобного лая собак.

Мимо старух, в чьи иконные лица

Мягко плескала листва,

Мимо колодцев, в которых водица

Век родниками жива…

Город. Поднялись навстречу кварталы.

Он загудел, замелькал.

Спешно в последний трамвай затолкал и

Снова меня потерял.

* * *

Ветровая зыбь травы.

Глохнет озеро лесное.

С каждым годом синевы

Уже зеркало резное.

Напряженна глубина.

Всполоши немую заводь,

И поднимется со дна

Ворох суетных козявок.

Глубоко увязнет шест,

Но не выпустишь, покуда

Ил не вздыбится, как шерсть

Ископаемого чуда.

Не отпрянешь впопыхах.

И в тебе горячим бредом

Отзовется мутный страх,

Что познал далекий предок.

И опутает потом

Виноватою тревогой,

Словно тронул то, о чем

Говорил себе: не трогай.

Тамара Дунаева

* * *

…И ни слова тебе не сказала.

Хлопнул дверью и выбежал вон,

Оступившись в сиротстве вокзала.

Где — ковровой дорожкой — перрон.

Вот и поезд твой, вне расписанья,

Желтым глазом, сгущающим ночь,

Полосует столбы расстояний…

Мы не в силах друг другу помочь.

Не уйти нам от этих вокзалов

С кофе наспех и горьким «буше».

Кабы горсточку слез запоздалых

Раскаленной до трещин душе!..

* * *

Две птицы — белая и черная,

Две вести клювом бьют в стекло.

И щедро рассыпаю зерна я,

И щедро раздаю тепло

Той и другой… Как неразборчива,

О, как беспутна я порой!

Одной пред всеми опорочена

И восславляема другой,

Люблю обеих… Только тесно им

На подоконнике моем.

И бьются клювами железными

За мой странноприимный дом

Две птицы — белая и черная,

Две бездны, две моих судьбы.

Прости им бог!.. С тоской покорною

Я жду исхода их борьбы.

Лилия Кулешова

ОЖИДАНИЕ ДИТЯ

Я в зеркале себя не вижу

Точней, я вижу не себя.

И откровенья сердца тише,

Когда под сердцем спит дитя.

Хранила много белых пятен

Та рукописная тетрадь,

Где я училась брать и тратить,

Теперь учусь любить и ждать.

Мне будущее неизвестным,

Чужим казалось до сих пор,

Но в оболочке спит телесной

О смысле жизни давний спор…

РАВНОВЕСИЕ ПО-ЖЕНСКИ

Да здравствует наш трудный быт!

Его не принято касаться…

Но женщине на кухне быть

Естественнее,

Чем казаться.

Когда духовки темный ад

Проглотит хитрое изделье,

Глаза у женщины горят

Бесовским светом вдохновенья!

Чтоб радость не пересолить,

А в будничность добавить перца,

Стремится женщина царить

Не только в кухне, но и в сердце…

О, это женское чутье —

Поддерживать режим кипенья

И позабавить бытие

Душистым праздником варенья!

Нарежет дольками лимон,

Поправит локон мягким жестом.

Чай сладок, а бульон солен —

Вот равновесие по-женски.

ГОРЕ ИЛИ ВИНА?

Быть свободной и быть одинокой,

В этом равенстве —

Равенства нет.

Ах, зачем эта женщина строгая

Тратит свой нерастраченный свет!