Джон Литтлпейдж - В поисках советского золота

Человеческая природа везде одинакова, и такое положение, естественно, создало много влиятельных врагов Сталину, особенно среди ветеранов-революционеров, которые были готовы умереть за свои идеи в прошлом, готовы и сейчас. Они пытались развернуть подпольную политическую агитацию, как делали при царе. Но политическая система, созданная с их помощью, оказалась куда более мощной и утонченной, чем свергнутая с их помощью. Сталин и руководители его политической полиции знали все приемы подпольной агитации.

Если я правильно понимаю, большой заговор, который чуть не обрушил советскую систему за последние годы, и еще не раскрыт полностью, стал естественным следствием неестественного политического принципа, запрещающего волевым людям выражать свое мнение открыто и свободно. Такая система не может не порождать подпольных конспираторов.

Сталин и его единомышленники, очевидно, этого не предвидели. После поражения политических противников внутри Коммунистической партии в период 1927-30 годов, их сослали на несколько месяцев или лет, а затем вернули и предоставили им ответственные должности в политике и промышленности. Они, похоже, считали, что ветераны-революционеры теперь возьмутся за дело серьезно и будут преданно следовать курсом, проложенным для них Сталиным и его подпевалами, которых он поставил на высокие посты, поскольку те с ним всегда соглашались.

Мои собственные испытания в медно-свинцовом тресте показывают хороший пример того, как Сталин обращался с побежденными соперниками среди старых революционеров, с вытекающими отсюда последствиями. Когда я начал работать на трест в 1931 году, человек, отвечающий за его работу и другие, связанные с ним, промышленные предприятия, был Юрий Пятаков, ветеран-революционер, споривший со Сталиным о некоторых коммунистических проектах, который был сослан на время в ссылку, возвращен, публично извинился за прежние действия, был «прощен» и направлен на эту ответственную должность.

Во всей советской индустрии были десятки человек на ключевых постах, которые прошли через подобное. И все же считалось, будто они не затаят обиду, будут в дальнейшем во всем соглашаться со Сталиным и работать с энергией и энтузиазмом на увеличение его престижа внутри и вне страны. Среди их прочих обязанностей, как ожидалось, будет чуть ли не каждый день чтение речей, восхваляющих Сталина до небес.

Что ж, на мой взгляд, невероятно, как любой человек сталинского уровня мог подумать, что подобные подчиненные будут лояльно поддерживать его и его идеи, особенно зная по прошлому опыту, как упорно они придерживались собственных идей, и какие жертвы были готовы принести. Но эти прошлые враги, несомненно, получили большую ответственность, и могли нанести огромный вред советской промышленности при желании.

Свидетельства на процессе 1938 года во многом объяснили, почему Сталин был застигнут врасплох. Он во многом полагался, как должен был любой человек в его положении, на главу политической полиции. Этот человек, Ягода, пользовался благосклонностью Сталина, его боялись и ненавидели больше всех в стране. Он располагал властью арестовать и посадить в тюрьму любого советского гражданина на неопределенный срок без суда, или послать его в концентрационный лагерь или ссылку, даже не объявляя, что тот был арестован.

И все же после ареста в 1937 году он показал на процессе в 1938 году, что состоял в заговоре против Сталина в течение нескольких лет, что он и его сотрудники постепенно готовили государственный переворот, с целью заменить Сталина группой тех самых прежних соперников, кого Сталин вернул и назначил на ответственные посты, даже если у них осталось куда меньше престижа и власти, чем до расхождений со Сталиным.

Если его показания правдивы — а не вижу причин, почему нет — глава полицейских сил, то есть узлового инструмента власти для диктатора вроде Сталина, был на стороне сталинских врагов, и только поджидал удобного случая, чтобы захватить правительство. На той же стороне было так много влиятельных коммунистов, что легко было прикрыть промышленный саботаж и все что угодно.

Я никогда не следил за тонкостями политических идей и маневров в России, только если не мог этого избегнуть; но мне пришлось изучать, что происходило в советской промышленности, чтобы нормально выполнять собственную работу. И я полностью убежден, что Сталин и его единомышленники долгое время подбирались к открытию, что обиженные революционеры-коммунисты и есть самые злостные их враги. Конечно, не мое дело было предостерегать своих коммунистических нанимателей против их товарищей по партии, но несколько русских могут подтвердить, что я им сообщал о своих подозрениях еще в 1932 году, проработав несколько месяцев на уральских медных рудниках.

За последние два-три года советское правительство расстреляло больше народу за промышленный саботаж, чем когда-либо любое другое правительство, насколько мне удалось узнать. Значительная часть расстрелянных были коммунисты, ранее не соглашавшиеся со Сталиным и теперь возвращенные назад с предоставлением менее значительных, но ответственных должностей в индустрии. Некоторые американцы с трудом верят, что коммунисты могут пытаться наносить вред промышленности в стране, где у руля стоят другие коммунисты. Но любой, кто коммунистов знает, поймет, что они будут сражаться друг с другом еще яростнее, чем с так называемыми капиталистами, когда расходятся в каких-то своих казуистических идеях.

Саботаж — известное коммунистическое оружие в любой стране. Промышленный саботаж в Соединенных Штатах обычно удается проследить к коммунистам или людям, которые думают как они. Вряд ли стоит удивляться, что некоторые коммунисты прибегли к тому же оружию в России, стоило им решить, что существующий режим не соответствует их индивидуальным понятиям.

Вряд ли нужно изучать романы Достоевского или глубоко забираться в российскую историю, чтобы найти сложные объяснения, что же случилось в Советской России с 1936 года, как предпочитают люди с более изощренным умом, чем у меня. Мой опыт подтверждает официальное объяснение, которое, если его избавить от высокопарного и нелепого многословия, сводится к простому допущению, что «бывшие» среди коммунистов намеревались свергнуть «нынешних», для чего прибегли к подпольному заговору и промышленному саботажу, потому что советская система подавила все законные средства ведения политической борьбы.

Эта коммунистическая междоусобица развилась в такое крупное дело, что оказались втянутыми многие беспартийные, которым пришлось выбирать между сторонами. Те, кто мог избежать принятия решения, отошли в сторону; они не желали оказаться между двух огней, независимо от того, кто победит. Всякие недовольные мелкие сошки были готовы поддержать любое подпольное оппозиционное движение, просто потому, что существующее положение их не удовлетворяло. Я видел, что заговор сделал с некоторыми рудниками, и легко могу поверить, что он проявился так же разрушительно и в других отраслях советской промышленности, как писали газеты.