Царь Иоанн IV Грозный - Александр Николаевич Боханов
В англо-русских отношениях периода Иоанна Грозного существует две взаимосвязанных темы, необычайно мифологизированные. Первая: о желании Царя переселиться в Англию. Вторая: о его намерении жениться на Елизавете. Этот «бинарный» сюжет давно замусолен в историографии, хотя в основе его лежат какие-то неясные слухи и предположения, обретшие видимость «фактов». Так уж давно повелось: все, что записывается в «минус» Первому Царю, безусловно принимается на веру, все же, что оценивается со знаком «плюс», шельмуется и отбрасывается как свидетельства «недостоверные». В современной «энциклопедии», например, без тени сомнения утверждается следующее.
«В 1568 г., в разгар опричнины, Иван Грозный принял в Москве посла английской Королевы Елизаветы Томаса Рандольфа. После официальной встречи, на которой были подтверждены привилегии английским купцам на торговлю в России, Царь встречался с Рандольфом ночью. Они приватно беседовали в течение трех часов. После этой встречи Царь послал в Англию дворянина Андрея Савина (Совина. – А.Б.) с каким-то секретным поручением. Вернувшись, Савин привез Царю письмо от английской Королевы. Из ответа Елизаветы следует, что Иван Грозный делился с ней опасениями насчет собственной безопасности. Он боялся, что против него готовится заговор и что он может быть изгнан из своей страны. На этот случай российский самодержец спрашивал, сможет ли он получить политическое убежище в Англии. Елизавета заверила русского монарха в том, что при необходимости такое убежище будет ему предоставлено»[450].
Вот так у нас составляются «энциклопедии», обязанные по определению давать знания универсальные и строго выверенные. В вышеприведенном же фрагменте все поставлено с ног на голову; переиначена хронология, перепутаны имена, а термин «политическое убежище» заимствован вообще из другой эпохи. Главное же – слухам о желании якобы Царя «бежать» придан документальный характер. Утверждать подобное, значит вообще не понимать и не знать Первого Царя, Помазанника Божия, человека православного и целиком русского. Грозный мог желать «удалиться» от ноши царского служения в монастырь, но уж никак не «бежать» в чужую и дальнюю страну.
Существует письмо Елизаветы Иоанну, датируемое 8 мая 1570 года, в котором она писала: «Если когда-либо так несчастливо сложится, что Вы в результате несчастного случая, или тайного заговора, или иностранной вражды будете вынуждены покинуть свои земли и захотите обрести убежище в нашем королевстве, Вы и благородная царица, ваша супруга, и Ваши дражайшие дети, то мы готовы принять Ваше Величество и остальных со всей честью и вежливостью, подобающей Великому князю…»[451].
Царь через третьих лиц – никакого «послания» Иоанна с просьбой об убежище не существует – спросил «сестру Лизавету», примет ли она его, и она ему почти через три года (!) «любезно ответила». От вопроса до реального действия была дистанция огромного масштаба, и Первый Царь ничего не сделал для того, чтобы начать воплощать подобное намерение в жизнь. Кстати сказать, в год написания царского письма Елизавете самой впору было думать об убежище: католические враги осаждали со всех сторон, а угроза вторжения испанцев представлялась вполне возможной…
Категорические выводы об «эмиграции» Царя обычно конструируются на основе неких туманных разговоров, которые вел Грозный с англичанами, высказывая желание посетить Англию. Эти разговоры потом зафиксированы были представителями Елизаветы в России в официальных отчетах. Но это все же были только неофициальные разговоры умного и тонкого политика, мало кому верящего, но путем таких «откровений» старавшегося выведать отношение к себе противоположной стороны. Только и всего. Он прекрасно понимал, что если даже злоумышлители и заговорщики его одолеют, то никуда они его не отпустят, а предадут лютой смерти.
Одним из распространителей легенды стал упоминавшийся Джером Горсей, прибывший первый раз в Россию в 1573 году в качестве агента «Московской компании». Он выполнял некоторые поручения Иоанна Грозного и Королевы Елизаветы, неоднократно бывал в России и после смерти Первого Царя. Его финансовые махинации и страсть к интригам привели к тому, что он потерял всякое доверие при Московском дворе и в 1591 году был фактически изгнан из России. Потом он издал несколько книг о Московии, из которых следовало, что он всю жизнь ненавидел и Россию, и русских.
Об Иоанне Васильевиче он собрал все порочащие слухи и от себя немало добавил самого неприглядного. Особенно это касается выдуманной истории о желании Царя «бежать» из России и о его намерении жениться на Королеве Елизавете или на ее племяннице Марии Гастингс. Сочинение Горсея – наиболее полный «каталог» английских матримониальных мифов.
Горсей уверял несведущих читателей, что имел доступ к самым «секретным» документам Московии, из которых узнал многие скрытые страницы истории страны. Не ясно, какие именно «хроники» имел в виду Горсей, но то, что он по этому поводу написал, наводит на мысль, что одно сочинение он почти наверняка читал. Имеется в виду тенденциозный памфлет князя А.М. Курбского «История о Великом князе Московском». Повествование Горсея удивительным образом перекликается с обличительными пассажами из сочинения князя-предателя. Курбский не раз обвинял Грозного в «трусости», но о «намерении» Первого Царя бежать из России он не додумался. Горсей пошел тем же путем, но значительно дальше.
Вся история предполагаемого «бегства» Иоанна мотивируется как раз «страхом» правителя перед своими подданными. Пунктом «эвакуации» была названа Вологда, где по приказу Царя строились русские суда, где он сам неоднократно бывал и где для безопасности размещена была значительная часть государевой казны, ввиду той опасности, которая витала над Москвой перед угрозой налета крымских орд. У Горсея всему этому дается совершенно иная смысловая интерпретация.
«С давнего времени имея мысль сделать Англию своим убежищем в случае необходимости, построил множество судов, барж и лодок у Вологды, куда свез свои самые большие богатства, чтобы, когда пробьет час, погрузиться на эти суда и спуститься вниз по Двине, направляясь в Англию, а в случае необходимости – на английских кораблях»[452].
Этот «тонко рассчитанный» план иначе как бредовым назвать нельзя. От Вологды до моря длина речного пути около тысячи километров. Только в сюрреалистическом сне можно было себе представить картину: Царь, бросив престол, или с него свергнутый, с сундуками сокровищ на многих судах в окружении семьи, сотен слуг и моряков, несколько недель тихо проплывает вдоль русских берегов в далекую заморскую страну. А где же влиятельные «враги», где же «ненавидящие» свергнутого «тирана» подданные? Они что: вослед радостно махали бы руками и платками, и «в воздух чепчики бросали»? Самое поразительное, что подобная немыслимая картина представлялась возможной не только невежде Горсею, но и многим последующим
