Ирина Баранчеева - Семейная жизнь Федора Шаляпина: Жена великого певца и ее судьба

«Почему мы молчим?.. — вопрошал С. Симон. — Почему не положить предел издевательству и наглости над всем СССР этого свиты его Величества Народного Артиста Республики?..

Почему нам не заявить, что нет места среди работников искусств, среди людей, носящих почетное звание „Народного Артиста Республики“ — людям хамелеонам, ренегатам, подобным господину Шаляпину…

Почему?..»

Одновременно в газете «Вечерняя Москва» была опубликована еще одна антишаляпинская статья, написанная в развязно-бульварном духе. Ее автор, подписавшийся былинным именем «Садко», совершенно уничтожал артиста:

«Сейчас Шаляпин, ставший по ту сторону баррикады, для нас все равно что покойник, а о мертвых — как умолчать „хорошее“?

В лице „покойного“ Шаляпина никакой художественной потери мы не понесли, поскольку струя его творчества иссякла еще до революции и его репертуар не пошел дальше трех-четырех оперных партий и двух-трех десятков навязших в ушах старинных арий и романсов, — да и голос стал изменять ему еще в его „советские“ времена. За годы же пребывания за границей Шаляпин просто исхалтурился».

2 июня в кампанию против Шаляпина включился и первый, «самый талантливый», поэт молодой Советской Республики Владимир Маяковский, откликнувшийся гневным стихотворением в газете «Комсомольская правда»:

Вынув бумажник из-под хвостика фрака,добрейший                   Федор Иваныч Шаляпин                   на русских                   безработныхпять тысяч франковбросил             на днопоповской шляпы.Ишь сердобольный,как заботится!Конешно,плохо, если жмет безработица.Но…удивляют получающие пропитанье.Почемуу безработных званье капитанье?Ведь не станет                          лезтьморское капитанствона завод трудаи в шахты пота.Так чего же ждетЕвлогиева паства,и какая            ей            нужна работа?Вот если              за нынешней грозою нотноюпойдет войнав орудийном аду —шаляпинские безработные              живо                    себе                              работу найдут.            Впервые                       тогда                           комсомольская масса,раскрыв              пробитые пулями уши,сведет              знакомство                                с шаляпинским басом                                       через бас               белогвардейских пушек.               Когда жполями,                  кровью политыми,рабочиебросятруки и ноги, —вспомним тогда                           безработных митрополитаЕвлогия.                Говорят,     артист —                          большой ребенок.Не знаю,              есть ли                               у Шаляпина бонна.Но если             бонны                         нету с ним,мы вместо бонны                            ему объясним.Есть класс пролетариев                                 миллионногорбыйи те,              кто покорен фаустовскому тельцу́.На бой            последний                                  класса обасегодня              сошлись                                   лицом к лицу.И песня,                  и стих —                              это бомба и знамя,и голос певца                           подымает класс,и тот,            кто сегодня                                поет не с нами,тот —              против нас.А тех,             кто под ноги атакующим бросится,с дороги                  уберетрабочий пинок.С барина                  с белогосорвите, наркомпросцы,народного артиста                                 красный венок!

Это уже было совсем не похоже на тот мирный, пасторальный скандал, разыгравшийся с Шаляпиным в 1911 году после истории с коленопреклонением. Теперь шла война не на живот, а на смерть, и Шаляпин оказывался во вражеском стане. Значит, по отношению к нему требовалось быть беспощадным. Маяковский открыто призывал к расправе.

Тем временем газета «Рабис» продолжала вести антишаляпинскую кампанию. В № 22 (от 14 июня) появилась заметка «Еще о Шаляпине» за подписью К. (читателям сообщили, что это перепечатка из газеты «Форвертс», касающаяся пребывания Шаляпина в Америке), но развязный тон ее говорил сам за себя:

«В центре внимания был, разумеется, Шаляпин как всемирно известный певец, который рта не разинет без гонорара ниже 4000 долларов. Когда Шаляпин говорит, всем приходится соблюдать тишину и единственное исключение составляет двадцатилетний сын его, киностатист, которому разрешается иногда вставить слово для перевода, ибо нелегко понять тот невозможный жаргон, на котором объясняется Шаляпин».

Далее приводились рассказы Шаляпина о революции, об отъезде за границу, когда таможенник, увидев в его чемодане коронационные одеяния Бориса Годунова, простодушно поинтересовался: «Это ты, брат, у царя-батюшки нашего спер?», из которых становилось ясно, что Шаляпин недоволен порядками в своем отечестве и даже осмеливается критиковать их.

В № 23 (от 21 июня) уже сообщалось о том, что ЦК РАБИСа, принимая во внимание опубликованные в белоэмигрантской печати данные, не опровергнутые Шаляпиным, ставит перед Совнаркомом вопрос о лишении Шаляпина звания народного артиста республики.

Рядом — как дополнение недостойного поведения Шаляпина во всех областях — была помещена краткая заметка об «очередном» скандале Шаляпина в Вене, когда во время исполнения оперы ему не понравились темпы дирижера Альвина и он сам подошел к рампе и начал дирижировать спектаклем. Читателям предоставлялось судить самим, с каким несносным человеком им приходится иметь дело.

Кампанию, начатую газетой «Рабис», с благословения сильных мира сего, подхватили и другие центральные газеты, которые за десять лет советской власти в совершенстве обучились сомнительному искусству создавать образ врага народа.