Дмитрий Лоза - Танкист на «иномарке». Победили Германию, разбили Японию.

Пишу об этом, а сердце — чуть защемило от воспоминаний о той далекой поре нашей юности. От тоски по многим ушедшим уже из жизни участникам того застолья.

Наступило 20 мая. Гудит, шумит расположение подразделений части. В путь далекий провожаем друзей боевых, с которыми делили хлеб насущный, все фронтовые тяготы, ели из одного котелка, вместе смотрели смерти в глаза не день или два, а месяцы и даже годы!

Много различных прощаний было на жизненном пути, но то особенное, грустное. Братство боевое, братство фронтовое. Огнем спаянное. Кровью орошенное. Есть ли более крепкие узы между людьми? Из сплоченного строя уходят смелые, обстрелянные, закаленные, опытные танкисты. Частица «золотого фонда» броневого подразделения. Для меня — командира — это большая потеря. Боевой потенциал батальона резко понизится. Умом я понимал, что это неизбежная необходимость, а сердцу было больно и тревожно. Жаль расставаться с друзьями, с прекрасными подчиненными.

Демобилизованные выстроились коробочками побатальонно. В центре небольшого плаца перед штабом бригады застыло гвардейское боевое знамя. Четко подходят к нему солдаты и сержанты, правое колено опускают на землю, берут в руки край кумачового полотнища и целуют его. Встав на ноги, поворачиваются кругом и, печатая шаг, становятся в строй. И так все воины первого, а затем второго танковых батальонов и других подразделений бригады и воспитанник Николай Демкович.

Трогательная церемония. Она со всеми подробностями в памяти на всю жизнь. Последний раз прикоснуться к знамени, под которым ты и твои друзья по отделению, расчету, экипажу, взводу ходили в бой с врагом. В четырех наградах бригады есть частица и твоего ратного подвига.

После обеда погрузка в вагоны. До Читы они поедут общим эшелоном, после — каждый вагон пойдет своей дорогой, во вновь сформированных составах, увозя кого на запад, кого на восток. Одним словом, домой!..

Крепкие прощальные рукопожатия, объятия однополчан, поцелуи. Расставание — на годы, а со многими — навсегда.

Прощай, «Эмча»

Нет желания, но ничего не поделаешь, придется сказ о танках «Шерман» закончить печальной нотой. На протяжении многих страниц я старался правдиво рассказать обо всем, и не следует отступать от этого мною выбранного правила.

Прошел год после окончания войны на Дальнем Востоке. По-разному складывалась мирная жизнь моих друзей-однополчан. Кто гулял и плясал, кто вознамерился жениться, а я решил ехать учиться в военную академию, для чего использовал очередной отпуск.

К моменту моего возвращения в часть из отпуска было получено распоряжение подготовить танки «Шерман» для погрузки на железнодорожные платформы. Без экипажей. Без боеприпасов. С четвертью заправки баков топливом. На батальон требовалось сформировать одну сопровождающую команду в количестве 15 человек. Помнится, нам разъяснили, что в соответствие с положениями соглашения по ленд-лизу вся боевая и транспортная техника, оставшаяся в частях после окончания боевых действий, подлежит возврату стране-поставщику или она должна быть выкуплена. Высокие московские инстанции приняли первый вариант: сдать иномарочную технику американским представителям, прибывающим на морских транспортах во владивостокский порт.

На подготовку танков к отправке отводилось две недели. За этот срок требовалось привести «Эмча» в полную боевую готовность, устранить все имеющиеся неполадки (кстати, неисправная ходовая часть после марша по насыпи железной дороги в Маньчжурии была отремонтирована сразу же по прибытии бригады в Советский Союз), при необходимости произвести подкраску корпуса и башни, полностью укомплектовать машины инструментом и другими компонентами их оснастки.

Короче говоря, предстояло «Шерманам» чуть ли не придать вид, близкий к тому, который они имели, выходя за ворота завода-изготовителя. Задача труднейшая, учитывая то, что танки в Маньчжурской операции прошли своим ходом расстояние около 1500, да год мирной учебы еще «набегали» по 200–300 километров.

Экипажи делали все, что в их силах. Готовили свои «Эмча» в далекую дорогу на совесть. При необходимости в подразделения прибывали ремонтники части и быстро устраняли обнаруженную неисправность. Специально созданная приказом командира танковой бригады техническая комиссия по истечении срока подготовки стала проверять состояние каждого «Шермана». Больших недостатков не обнаружили, а некоторые мелочи оперативно устранялись. Командование бригады доложило в корпус о полной готовности танков к отправке.

Прошло несколько дней в ожидании команды на погрузку. Предстояло прощание с «Эмча».

Наконец получен приказ, от которого мурашки по спине забегали — башни «Шерманов» и курсовые пулеметы снять и отправить на склад. Броневые корпуса в качестве тягачей передать представителям гражданских организаций. О выполнении данного приказа следовало доложить через пять дней.

Почему, отчего, по какой причине так резко изменена дальнейшая судьба танков-»иномарок»? Что заставило Москву принять такое убийственное решение? Вопросы, на которые ответов тогда мы не нашли.

Спустя сутки после получения «похоронки», как назвали танкисты этот приказ, началась работа. Все ремонтные подразделения частей, корпуса и армии были брошены на демонтаж танков и переделку их в тягачи.

Экипажи, понурив головы, стояли в стороне, исподлобья наблюдая за гибелью своих танков. Прощай, «Эмча»! Добрая память о тебе — на всю оставшуюся жизнь каждого «иномарочника»!

«Шермана» — тягачи первого батальона бригады с нашими механиками-водителями под командованием офицеров были отправлены в Красноярский край на лесоразработки, для очистки трактов от снежных сугробов (таскали тяжелые металлические треугольники).

Где-то месяца через полтора-два после «похорон» «Шерманов» к нам дошел слух, который, возможно, был ложью, о причине, заставившей «убить» танки-»иномарки». Молва гласила, что американские представители во Владивостоке пожелали в первую очередь принять на борт морских транспортов самолеты. Советская сторона начала выполнять просьбу союзников. На дальневосточных аэродромах стали приземляться перегоняемые из Прибайкалья и Забайкалья ленд-лизовские американские истребители и бомбардировщики. Первую партию, кажется истребителей, корабли приняли на борт и на глазах у летчиков направили их прямехонько под мощные прессы. Погрузив дюралевые лепешки в трюм, транспорт снимался с якоря и уходил в открытый океан, где выбрасывал ненужный металлический хлам в море. И снова, порожний, появлялся на рейде. Говорили, что якобы сам Сталин принял решение не отдавать бывшим союзникам танки, пределав их в тягачи.