Николай Храпов - Счастье потерянной жизни - 3 том

После осмотра фотографии, он вынес определение, которое потом не менялось в течение всей жизни: "Такой именно, она и должна быть". Павел почувствовал, как с его души спало какое-то напряжение, потому что до этого, где-то в подсознании, у него все же стоял вопрос: "А какая она?"

На утро следующего дня вся тайга была одета мощным снеговым покровом. Это послужило сигналом к сборам и возвращению в поселок, а крестителя по-прежнему не было.

Остаток имущества и дефицитный груз были приготовлены во вьюках для четырех имеющихся лошадей, а остальное было спущено в кунгас, по реке вниз, и сдано на временное хранение, на склад при радиостанции. Последний раз Владыкин отослал Наташе письмо.

Возвращавшимся людям и животным был дан последний день для отдыха. Этот день Владыкин провел в самых отрадных воспоминаниях. Выйдя на возвышенное место, он оглядел, последний раз, ту дикую природу, которая восхитительным зрелищем встретила его, и величественно провожала. На ближнем горизонте, серебряным ожерельем, сверкала заоблачная цепь Анначика. На одной из ее вершин, в течение четырех часов, Павел наслаждался единением с Господом в молитве, славословии и пении. Вспомнилось Павлу живописное озеро Джек Лондон, расположенное за грядой Анначик, на большой высоте и, окруженное многочисленными озерцами, самой причудливой формы. Вспомнился малиновый золотистый закат на берегу озера и, потрясающая душу, молитва за дорогое братство, разметанное ураганом гонений, с 1928 года по этим диким дебрям, может быть, для того, чтобы кровью мучеников полить эти звериные тропы и вознести им свои молитвы. Где-то здесь, по этим суровым окраинам, прошли их отцы. Ему думалось, что эти горы и долины, которые служили ему жертвенниками, являлись тем великим алтарем, на который легло братство христиан-баптистов недалеких прошлых времен. Здесь же, на этом жертвеннике, он положил вместе с Женей Комаровым и другими своими современниками, а, может быть, и с отцами, и себя. Здесь, на этих суровых окраинах земли, несмотря на лед, уже сковавший реки, он хотел бы закрепить свою жертвенную жизнь для Бога через крещение, вступление в завет с Ним.

Расставаясь утром с утесом, Павел подумал: "А не могут ли быть эти скитания последними по этим местам? Ведь есть у Бога и милость, буду просить и ждать".

* * *

Усть-Омчуг встретил таежников по-праздничному. Безоблачное небо отражало золотистые лучи заката, а сотрудники при встрече, радостно поздравляли с возвращением. Владыкин переступил порог Жениной квартиры, когда все уже были в сборе.

— Павел, наконец-то, дождались мы тебя, — протягивая руки и обнимая, приветствовал Женя своего друга. — Это настоящий таежник, — добавил он, рассматривая темно-коричневый овал лица и кисти его рук. — Ну, первым делом, я сообщу тебе, друг мой, брат мой, усталый, страдающий брат, что креститель здесь, и все ждем тебя. Одного уже крестили десять дней назад. Как ты на это дело смотришь?

Павел, вместо ответа, тут же опустился на колени и в молитве благодарил Бога за такой чудный, своевременный ответ. Из молитвы Женя с Лидой определили, как томительно, но с постоянством Владыкин ожидал крестителя, узнали также и о прочих переживаниях друга. Далеко за полночь просидели друзья за беседой, два раза готовили чай и обменивались взаимно всеми новостями. В результате беседы, тут же было написано заявление о выезде Владыкина на "материк" для бракосочетания и свидания с родными. Лида из последнего письма прочитала, что не только дом Кабаевых, но и все ташкентские друзья заняты судьбой Владыкина с Наташей.

— Ну, ладно, — сказал Павел, — а теперь, давайте поговорим о крещении.

— А что о нем говорить, Павел, — ответил Женя, — у нас уже все решено. Завтра восьмое ноября, все отдыхают; соберемся прямо с утра на собрание, нас уже восемь человек, утвердим твое членство; креститель-старец ждет тебя; а остальное уже от тебя зависит, ведь река вся закована льдом, что ты скажешь?

— Женя, Женя, что ты спрашиваешь меня, — ответил Павел, — лишь бы сердце не было сковано льдом…

Считаю себя счастливым, что имею возможность креститься во льдах Крайнего Севера. Ведь я был свидетелем первого крещения в 1922 году, в проруби, и участником его была моя мать — Лукерья Ивановна Владыкина, друг-то твой — из этого поколения. Видно, Самим Богом, предназначены для нашего поколения: огонь да лед.

Утро следующего дня было на диво прекрасным, тихим, теплым, солнечным. Маленькая комнатушка Комаровых наполнилась до отказа христианами-отшельниками. Призвав к молитве, собрание начал проводить брат Михаил Михайлович, прочитав из 1Пет.2:5: "И сами, как живые камни, устрояйте из себя дом духовный, священство святое, чтобы приносить духовные жертвы, благоприятные Богу Иисусом Христом".

— Братья и сестры, нам выпала великая и благая честь не только веровать во Христа Иисуса, но и страдать за Него. Более того, страдать с благовестием, сражаясь за истину Божью, причем в сражениях не терять борцов, а приобретать; и в этом мы видим чудо Божьего водительства. Прочитанное место напоминает нам о том, что на нашей обязанности и ответственности, как на Церкви Иисуса Христа, живой и непобедимой, — устроять дом духовный, независимо от обстоятельств и времени. Вот и в этот час, устрояя дом Божий, мы собрались засвидетельствовать перед небом и друг перед другом, что несмотря на ужасы пережитого, к Церкви Иисуса Христа прилагается новый живой камень в лице нашего достойного брата-юноши, Павла Петровича Владыкина; поэтому помолимся еще раз и вынесем наше решение о нем. Аминь.

Все, с умилением, опустились на колени. После молитвы Михайл Михайлович предложил задавать вопросы Павлу, но все опустив головы, в раздумье, молчали. Вопросов не находилось; путь брата был всем известен и ясен.

— Попросим выйти, брат Павел.

Когда Владыкин вышел, поднялся Женя Комаров и, окинув всех взглядом, сказал:

— Братья и сестры, в чем мы можем испытать того, кого Сам Бог испытывал в течение 10 лет?…Я предлагаю утвердить его, приняв в члены Церкви Иисуса Христа, — закончил он, со слезами на глазах.

Все единодушно подтвердили это вставанием; и тут же поручили Михаилу Михайловичу сопровождать его и служить при крещении. Пригласив Павла, объявили ему решение, и благодарственной молитвой закончили это дорогое собрание.

Пробираясь между зарослей, трое братьев вышли на широкую пойму реки Детрин и, подойдя к ее руслу, остановились вдали от поселка. Михаил Михайлович с пешней в руке прошел на середину и, сделав несколько ударов, пробил лед. Вскоре, откалывая кусок за куском, брат выдолбил во льду прорубь и предупредил братьев, что можно начинать. Здесь же, на льду, крещаемый и креститель приготовились, и встали на краткую молитву. После молитвы Михаил Михайлович помог опуститься в прорубь старцу-крестителю, а вслед за ним и Владыкину.