Виталий Никольский - ГРУ в годы великой отечественной войны. Герои невидимого фронта

Вновь были использованы старые перепевы об ограблении Австрии русскими, похищении ими людей, отсталости и некультурности советских граждан. Подсчитывались и выводились баснословные суммы стоимости вывезенной офицерами Советской Армии мебели, приводились анекдотичные случаи переброски из Австрии в СССР самолетами надгробных памятников, коров и пианино для русских генералов. Большой репортаж был посвящен находке на свалке картины Рембрандта, которую комендант 4-й комендатуры города подполковник Г., по невежеству, приказал выбросить из своей квартиры. Подводились итоги по всем чрезвычайным происшествиям за 10 лет с указанием стоимости ущерба вплоть до количества младенцев, прижитых австрийками от русских солдат и офицеров.

Брались отдельные факты, к сожалению, имевшие место за период многолетней оккупации, они утрировались и подавались вместе с далеко идущими обобщениями, рисующими советского человека варваром XX века, просящим австрийца продать за любую цену электрическую лампочку в комплекте с запасом света, незнакомым с элементарными достижениями культуры.

Вся эта антисоветская свистопляска проводилась планомерно и ни для кого из нас не являлась неожиданностью. Она еще раз подтвердила, что оккупация Австрии не принесла нашей стране существенных политических и экономических преимуществ. За этот период мы не смогли завоевать симпатий народа, не обеспечили возможность успешной работы нашей опоры в этой стране — компартии, не создали ей должных предпосылок завоевания большинства масс в будущем. Оговоренный в договоре «вечный нейтралитет» начал приобретать формальный характер.

Экономическое проникновение западногерманских монополий в страну пресечь не удалось, гарантий от возрождения неонацизма на австрийской почве создать мы не смогли.

Таким образом, длительный период оккупации Австрии советскому народу ничего, кроме значительных расходов на содержание войск, не принес.

ГЛАВА 16. ГДР — Группа советских войск в Германии (1956–1958 гг.)

Весной 1956 года я был назначен заместителем начальника разведывательного управления штаба ГСВГ и проработал в этой должности 3 года. Штаб группы в то время располагался в полусотне километров от Берлина, в живописной деревушке Вюнсдорф вблизи городка Цоссен. В этом районе в период Второй мировой войны располагался учебный центр по подготовке танкистов для Гудериана, и сохранившиеся казарменные здания в какой-то мере были приспособлены для размещения многочисленных штабных подразделений и служб. Правда, жилищные условия были не из блестящих, но для москвичей, не избалованных в этом отношении, одна квартира немецкого фельдфебеля вполне «удовлетворяла» семьи двух полковников Советской Армии.

Прекрасная школа-десятилетка, гарнизонный дом офицеров с зеленым театром и стадионом, большое озеро и лес в черте военного городка, хорошо организованные бытовые учреждения создавали все условия для нормальной жизни членов семей офицеров, а хорошо поставленная культурно-просветительная и кружковая работа в клубе штаба группы не давала возможности отрываться от общего пульса трудовых будней далекой Родины.

Группой войск в ту пору командовал маршал Советского Союза А.А.Гречко, начальником штаба был генерал-лейтенант Н.П.Сидельников. ГСВГ, несущая службу по охране безопасности социалистического лагеря на его передовых рубежах, была в ту пору весьма «беспокойным хозяйством».

Сложность международной обстановки в 1956 году усугублялась контрреволюционным восстанием в Венгрии, беспорядками в Польше, волнениями в Румынии, которые окрыляли реваншистов в ФРГ и их западных пособников, фактически инспирировавших эти беспорядки в расчете на свержение ненавистных им народно-демократических режимов в этих странах.

В войсках НАТО и ФРГ происходил ускоренный процесс их перевооружения ракетно-ядерным оружием. Форсированно создавались дивизии бундесвера — армии реванша.

В этих условиях работу в разведке группы войск, стоявшей на переднем крае классовой борьбы, нельзя было считать самой спокойной. Практически в любой момент можно было ожидать какой-либо провокации от «милых» соседей. Нарушения воздушного пространства ГДР самолетами, переход границ подразделениями бундесвера, запуск воздушных шаров с антисоветской и антикоммунистической пропагандистской литературой, засылка многочисленных агентов, направлявшихся десятками различных подрывных организаций, от военной контрразведки создаваемой западногерманской армии до ведомства по защите конституции ФРГ, не считая разведок и контрразведок западных оккупационных держав, ведущих активную работу против ГСВГ и ГДР, — со всеми этими атрибутами «холодной войны» нашей разведке приходилось сталкиваться ежедневно.

При изучении обстановки в стране пребывания первое, что можно было заметить при близком общении с жителями ГДР, это их скрытую органическую неприязнь к русским. Очевидно, понадобится смена нескольких поколений, прежде чем ядовитые семена фашистского человеконенавистничества, расизма, чувство превосходства перед людьми других наций будут вытравлены временем в этом народе, готовившемся в течение многих лет быть властелином мира. К сожалению, многие наши руководители иногда отождествляли демонстративную, зачастую вынужденную лояльность немцев к СССР и другим социалистическим странам, осуществляемую партийно-правительственной и военной верхушкой, с истинной дружбой. Официальные встречи, декады и месячники германо-советского общества, приезд многочисленных делегаций партийных, государственных, деятелей науки и культуры, совместные учения войск не всегда находили должный отклик и понимание у рядовых немцев, многие из которых сравнительно недавно являлись господами в оккупированной России. Понятно, что постепенно всеми рычагами воспитательной машины ГДР: школой, печатью, радио, телевидением, общественными организациями, законами — дух шовинизма и неприязни ко всем у советскому пытались выветрить, но процесс этот осуществлялся весьма медленно и недостаточно эффективно. Трудно в стране, где, как и у нас, в каждой семье имеются жертвы войны, убедить оставшихся в живых в том, что их дед, отец, муж, брат или сын участвовал в грабительской войне и погиб от рук мстителей, воевавших за правое дело. Тем более что мать, показывая сыну портрет отца или дела, погибшего на Восточном фронте, не всегда вдается в эти подробности, а просто говорит: «Вот какой был твой отец, убитый русскими», — и такая домашняя пропаганда зачастую была значительно сильнее государственной.