Константин Симонов - Дни и ночи

- Понимаю,- ответил Сабуров.

- Товарищ генерал,- сказал Ремизов.

-Да?

- Разрешите, я лично приму участие в операции.

- Лично? - хитро прищурился Проценко.- Это что же значит: на командном пункте у Сабурова будете? Ну что же, так и должно быть - вы же командир полка. Или, может быть, к Конюкову в дом полезете? Вы это имеете в виду? Полезете?

Ремизов молчал.

- Полезете?

- Полезу, товарищ генерал.

- Тоже допустимо. Но вот уже в тот, в другой дом вам не разрешаю лазить. Пусть один Сабуров туда идет. Понятно?

- Есть, товарищ генерал,- сказал Ремизов.

- Он туда, вы - в дом Конюкова, а я, может быть, сам на командный пункт приду. Вот так и решим. Сейчас прикажу подобрать вам тридцать человек. Только берегите. Последние, имейте в виду.

- Разрешите идти? - спросил Сабуров.

- Да. Сообщайте мне по телефону, как подготовка идет. Подробно сообщайте. Мне же интересно,- вдруг совсем просто добавил он.- Да, вот еще. От имени командира дивизии скажите бойцам и командирам: кто первым в дом ворвется - орден, кто следующим - медаль, кто "языка" возьмет - тоже медаль. Так и передайте. Конюков, говоришь, первоначальное предложение сделал? - спросил Проценко у Сабурова.

- Конюков.

- Конюкову - медаль. Я ему недавно орден дал, да?

- Да,- сказал Сабуров.

- Вот и хорошо. Теперь - медаль. Пусть носит. Так и скажи ему: медаль за мной. Все. Можете идти.

XXVI

Весь день прошел в подготовке к ночному наступлению. Все делалось быстро, без задержек и с удивительной готовностью. Казалось, лихорадочная жажда деятельности охватила всех в дивизии. Уже через два часа Сабурову позвонил начальник штаба дивизии и сказал, что тридцать человек собраны. Артиллеристы с разных участков дали три пушки для того, чтобы после взятия дома сразу же, ночью, вкатить их туда. Петя в углу блиндажа возился с автоматами - своим, Сабурова и Масленникова, так тщательно прочищая и смазывая их, как будто от этого зависела судьба операции. Он даже вытащил из угла порванную холщовую сумку Сабурова для гранат и тщательно заштопал ее. Той строжайшей тайны, которой требуют военные уставы во время подготовки к операции, на этот раз в батальоне соблюдено не было. Напротив, каждый знал, что ночью готовится захват дома, и радовался этому, хотя кому-то из них, наверно, предстояло именно в эту ночь сложить свою голову.

И далекая непрекращавшаяся канонада, говорившая, что наступление продолжается, и эта неожиданная идея захвата дома после долгого стояния в обороне - все, вместе взятое, заставляло не думать о смерти или, точнее, думать о ней меньше, чем обычно.

Под вечер в батальон явился Ремизов. Он сказал, что его люди и люди Проценко уже готовы и ждут. Они вчетвером - Ванин, Масленников, Сабуров и Ремизов - наскоро закусили, не особенно сытно, потому что Петя, занятый чисткой автоматов, на этот раз сплоховал, и договорились о распределении обязанностей. Ванин должен был остаться в батальоне. Кстати сказать, он только что вернулся из роты. Весь день на позициях продолжалась обычная стрельба, и немцы даже переходили два раза в небольшие атаки. Словом, все шло так, как будто на севере не было этой все перевернувшей в сознании людей канонады. Теперь Ванину предстояло дежурить ночь в штабе батальона, кого-то одного все-таки следовало оставить здесь. Он согласился, хотя Сабуров видел по его лицу, что он недоволен и с трудом сдерживается. Зато Масленников был в отличном настроении. Ему предстояло идти вместе с Сабуровым и Ремизовым в дом к Конюкову.

Сразу же, как стемнело, Сабуров вместе с первой партией бойцов и Масленниковым благополучно перебрался в дом Конюкова.

- Товарищ капитан, разрешите спросить? - этими словами Конюков встретил Сабурова.

- Ну?

- Канонадой этой, стало быть, наши немцев в круг берут?

- Стало быть, да.

- Вот я так и объяснил,- сказал Конюков.- А то они меня все спрашивают: "Товарищ лейтенант (они меня все лейтенантом зовут, поскольку я начальник гарнизона), товарищ лейтенант, это наши наступают?" Я говорю: "Определенно наступают".

- Определенно наступают, Конюков,- подтвердил Сабуров.- И мы с тобой будем сегодня наступать.

Потом он передал Конюкову, что Проценко наградил его медалью, на что Конюков, вытянувшись, сказал:

- Рад стараться!

Конюковцы вместе с прибывшими бойцами тихо, перенося в руках по одному кирпичу, расчищали проходы, через которые должны были выползти из дома штурмовые группы. По ходу сообщения понемногу подносили тол, гранаты, потом притащили несколько противотанковых ружей и два батальонных миномета.

Когда Сабуров, оставив Масленникова распоряжаться дальше, вернулся к себе на командный пункт, он нашел там молоденькогр, лейтенанта, командира батареи, доложившего, что три его орудия уже находятся здесь. Лейтенант просил распоряжений о том, как их подкатывать дальше.

- Кое-где и на руках придется перенести,- сказал Сабуров.

- На руках перенесем,- ответил лейтенант с той особенной готовностью, которая была сегодня у всех.- Мы хоть всю дорогу можем на руках.

- Нет, всю дорогу не надо,- заметил Сабуров.- Но если зашумите и если даже немцы вам за это голову не снимут, так я сниму.

- Не зашумим, товарищ капитан!

Сабуров дал ему в провожатые Петю, уже три раза ходившего к Конюкову.

Была полночь, когда Сабуров, собрав в доме своих и ремизовских людей, встретил последнюю партию - тридцать человек, пришедших от Проценко, и, разделив их на мелкие группы, стал переправлять в дом Конюкова. Наконец он снова пошел туда сам вместе с Ремизовым.

В подвале, под цементными плитами, бойцы устроили курилку и по очереди, тесно усаживаясь на корточки, как куры на насест, курили. Когда не хватало табаку, они втроем или вчетвером затягивались по очереди одной и той же цигаркой. Сабуров вытащил кисет и раздал весь оставшийся у него превратившийся в крошку табак. Самому ему курить не хотелось. Он все время мучительно старался вспомнить, не забыто ли что-нибудь и все ли сделано.

Связисты протянули от дома Конюкова до командного пункта Сабурова провод; днем немцы увидели бы и порвали его, но ночью он мог сослужить свою службу. По этому проводу Сабуров связался с Проценко.

- Откуда говоришь? - спросил Проценко.

- Из дома Конюкова.

- Молодцы,- сказал Проценко.- А я как раз хотел сказать, чтоб протянули. Ну как?

- Последние приготовления, товарищ генерал.

- Хорошо. Через полчаса можете начать?

- Можем,- ответил Сабуров.

- Значит, в ноль тридцать. Хорошо.

Но начали все-таки не в 0.30, а на сорок пять минут позже.

Противотанковые пушки никак нельзя было протащить через пролом, и пришлось по кирпичу разбирать стену.