Константин Симонов - Дни и ночи

Петя, с полминуты побрякав кружками и флягами, внес в блиндаж тарелку с тремя кружками и с открытой банкой консервов, из которой веером торчали вилки.

- Налей и себе,- сказал Сабуров, изменяя своему обыкновению.

Петя приподнял плащ-палатку, вышел и тут же вернулся со своей кружкой, судя по быстроте возвращения, налитой заранее.

Чокнувшись, они молча выпили, потому что все было ясно и больше говорить было не о чем: пили за наступление.

Через полчаса позвонил Проценко и уже более спокойным голосом, но все еще взволнованно сообщил, что из штаба фронта получено официальное подтверждение, что наши войска в пять часов утра после мощной артиллерийской подготовки перешли в наступление северней Сталинграда.

- Отрезать их будут, отрезать!-радостно закричал Масленников, когда Сабуров, положив трубку, рассказал им содержание разговора с Проценко.

- Идите,- сказал Сабуров,- ты, Ванин, в первую роту, а ты в третью. Расскажите людям.

- А ты здесь остаешься? - спросил Ванин.

- Да. Я хочу с Ремизовым поговорить.

Сабуров очинил карандаш и, достав из папки штабных документов листок со схемой расположения участка батальона и впереди лежащих домов, задумался. Потом он сделал на схеме одну за другой несколько быстрых пометок. Да, они тоже сегодня должны наступать. Это было для него ясно. Он, конечно, представлял себе, что главные события разыграются теперь далеко от них на севере и, может быть, на юге, а их удел - пока что сидеть здесь. Но тем не менее сегодня, когда началось то великое, чего они все с таким трепетом ждали, у него появилась торопливая жажда деятельности. То, что накопилось в душе и у него и у других, должно было найти свой выход. Он позвонил Ремизову:

- Товарищ полковник?

- Да.

- Разрешите прибыть к вам. У меня есть план одной небольшой операции.

- Операции? - сказал Ремизов, и даже по телефону было заметно, как он улыбнулся.- Лавры наступающих армий не дают покоя?

- Не дают.

- Ну что ж. Это хорошо,- сказал Ремизов.- Только не ходите ко мне, я сам приду.

Ремизов пришел через полчаса, разделся и, сев рядом с Сабуровым, стал пить принесенный ему Петей горячий чай.

- В некоторой степени подобное чувство я испытал после долгого стояния в Галиции в дни летнего наступления тысяча девятьсот шестнадцатого года. Прекрасное было чувство, особенно в первые дни. Но сейчас больше.

- Что больше? - спросил Сабуров.

- Все больше: и чувство и наступление, очевидно.

- А вы думаете, это очень большое наступление?

- Убежден. Ну что у вас за план? - Ремизов отставил в сторону кружку.

- План простой - захватить вот этот, следующий за конюковским, бывший мой дом.

- Когда?

- Сегодня ночью.

- Каким образом?

Сабуров коротко развил перед Ремизовым план, о котором ему ночью, не предполагая, что осуществление так близко, говорил Конюков.

- Главное, атаковать не оттуда, откуда могут ждать, а прямо от Конюкова, из осажденного дома, где немцы ничего не ждут, кроме пассивной обороны.

Ремизов пощипывал седые усы.

- А люди? Это хорошо. Но люди?

- Меня тоже это раньше смущало,- сказал Сабуров.- Но сегодня, после этой канонады, я думаю, сделаем и так.- Сабуров улыбнулся.- Да и вы на радостях немножко дадите, а?

- Дам,- в свою очередь, улыбнулся Ремизов.

- И генерал, когда мы ему доложим, даст?

- Несомненно, даст,- сказал Ремизов.- Я-то не знаю еще, дам или нет, а генерал даст.

- Но и вы дадите?

- Дам. И первого - себя. О господи, до чего надоело сидеть в обороне! Вы знаете что? - прищурившись, посмотрел он на Сабурова.- Мы непременно возьмем дом. Под такой аккомпанемент с севера просто стыдно этого не сделать. Дом... Что такое дом? - Он усмехнулся, но тут же стал серьезным.А между прочим, дом - это много, почти все, Россия.- Он откинулся вместе с табуреткой к стене и повторил протяжно: - Россия... Вы даже не представляете себе этого чувства, которое у нас будет, если мы на рассвете возьмем этот дом. Ну что дом? Четыре стены, и даже не стены, а четыре развалины. Но сердце скажет: вот, как этот дом, возьмем обратно всю Россию. Понимаете, Сабуров? Главное, начать. Начать с дома, но почувствовать при этом, что так будет и дальше. И так будет дальше до тех пор, пока все не будет кончено. Все. Так как же вы предполагаете подтащить людей туда, к Конюкову? - спросил он уже деловым тоном.

Сабуров объяснил, как он предполагает подтащить за ночь людей к Конюкову, и как это сделать тихо, и как перенести на руках минометы, и, может быть, даже перекатить тоже на руках несколько пушек.

Через полчаса они закончили предварительные расчеты и позвонили Проценко.

- Товарищ генерал, я нахожусь сейчас у Сабурова,- сказал Ремизов.- Мы с ним разработали план наступательной операции в его батальоне.

Услышав слова "наступательная операция", Проценко быстро сказал:

- Да, да, сейчас же явитесь оба ко мне - и вы и Сабуров. Сейчас же.

Выбравшись в ход сообщения, они направились к Проценко. Уже начинало светать, но белая пелена метели по-прежнему со всех сторон закрывала горизонт. Далекий гул канонады не ослабевал, с рассветом казалось, что он слышен еще лучше.

Проценко был в приподнятом настроении. Он ходил по блиндажу, заложив руки за спину. На нем был тот же парадный китель, в котором он недавно принимал командиров, но сегодня в блиндаже было холодно, и генерал, не выдержав стужи, поверх кителя накинул на плечи старый ватник.

- Холодно. Холодно,- этими словами встретил он Сабурова и Ремизова.Востриков, сукин сын, не позаботился, чтобы дрова были. Печка едва дышит,и он притронулся рукой к чуть теплой чугунной печке.- Востриков!

- Да, товарищ генерал?

- Когда дрова будут?

- Через час.

- Ну, смотри. Очень холодно,- повторил Проценко.- Ну, какая же наступательная операция у вас намечена? - В его голосе чувствовалось нетерпение.- Докладывайте, полковник.

- С вашего разрешения,- сказал Ремизов,- пусть капитан Сабуров доложит. Это его план.

Сабуров второй раз за утро изложил план захвата дома.

- И за эту ночь вы успеете сосредоточить людей в доме Конюкова и до света атаковать? - спросил Проценко.

- Успею,- ответил Сабуров.

- Сколько у тебя на это может пойти людей?

- Тридцать,- сказал Сабуров.

- А вы сколько ему можете дать?

- Еще двадцать,- сказал Ремизов, подумав.

- Значит, пятьдесят человек успеешь перебросить и подготовить? спросил у Сабурова Проценко.

- Да. Успею.

- А если я дам вам еще тридцать и будет уже восемьдесят, тоже успеешь?

- Тем более успею, товарищ генерал,- сказал Сабуров.

- Ну что же, добре, добре,- сказал Проценко.- Начнем свое наступление с этого. Только имей в виду,- обратился он к Сабурову,- транжирить людей я не дам. Дом возьмем, не сомневаюсь. Но все-таки в Сталинграде пока еще в осаде мы, а не немцы, как бы хорошо ни было там, на севере. Понимаешь?