Григорий Котовский. Загадка жизни и смерти - Борис Вадимович Соколов
Вполне возможно, что советское правительство планировало повторить с Бессарабией то же самое, что Желиговский проделал со Срединной Литвой. Схема действий могла быть следующей. В Бессарабии происходит очередное инспирированное из-за Днестра антирумынское восстание. Корпус Котовского, где было немало уроженцев Бессарабии, выходит из подчинения советского правительства в Москве и переходит через Днестр на помощь повстанцам. Однако румынская армия была гораздо многочисленнее и боеспособнее литовской. Поэтому одного корпуса для победы могло оказаться мало. И тогда из повиновения Москвы могли выйти все войска Украины и Крыма во главе с Фрунзе, который наполовину был молдаванином. И тогда провозглашается независимая Бессарабская советская республика, которая через полгода тихо присоединяется к Советскому Союзу. Как мы увидим далее, слухи о такого рода плане циркулировали в Москве. Что же касается исполнимости подобного сценария, то в Москве уже к 1924 году, очевидно, пришли к выводу о его невыполнимости. К концу 1923 года в Кремле отказались от надежды на близкую мировую революцию. А в 1924 году была завершена демобилизация Красной Армии и весной начата масштабная военная реформа, предусматривающая ее значительное сокращение – до 562 тыс. человек уже летом 1924 года, втрое меньше, чем в 1923 году.
Причин неосуществимости сценария с присоединением Бессарабии с помощью «вышедших из повиновения войск» было несколько. Румынская армия была гораздо сильнее литовской, и нельзя было надеяться быстро победить ее малыми силами. То, что СССР не объявил бы войны Румынии, отнюдь не гарантировало невмешательство в конфликт Польши, а справиться с объединенными польско-румынскими силами в тот момент не смогла бы даже вся Красная Армия. Когда польские войска захватывали Вильно в октябре 1920 года, они ощущали себя частью польской армии, только что победившую Красную армию в битвах на Висле и Немане. Красная же Армия, наоборот, недавно проиграла советско-польскую войну, и это не могло не сказаться на войсках Котовского и Фрунзе. И в тот момент, когда от немедленного захвата Бессарабии с помощью Красной Армии пришлось отказаться, было решено создать молдавскую автономию на левобережье Днестра. Это должно было вдохновить на борьбу за воссоединение с ней жителей Бессарабии. Вероятно, некоторые советские руководители надеялись, что само создание Молдавской Советской Республики вызовет столь мощное восстание в Бессарабии, что Румыния не сможет с ним справиться. И если удастся быстро ввести туда Красную Армию и провозгласить воссоединение Бессарабии с Советской Молдавией, то большой войны, возможно, удастся избежать.
С Лениным встретиться Котовскому так и не удалось, поскольку Ильич был тогда уже не в том состоянии, чтобы с кем-нибудь встречаться. Но идея создания Молдавской Автономной Советской Социалистической Республики в составе Украины наверняка понравилась Сталину и другим членам Политбюро. К новосозданной Молдавии при удобном случае можно было присоединить Бессарабию, как мирным так и военным путем, под предлогом реализации права народов на самоопределение. При желании к ней можно было присоединить и Румынию – уже под лозунгом осуществления мировой пролетарской революции. Поэтому в феврале 1924 года, явно с санкции Политбюро, Котовский и ряд руководителей революционного движения в Бессарабии обратились в ЦК РКП(б) и ЦК КП(б) Украины письмо, в котором от имени молдавского народа ходатайствовали о срочном создании Молдавской автономной республики, прося, чтобы вопрос был решен на ближайшем заседании Политбюро. Характерно, что первой под письмом стояла подпись Котовского. В письме подробно описывались ужасы румынского владычества в Бессарабии: «Румынское правительство создало в Бессарабии режим насильственной румынизации края и национального угнетения; режим белого террора, сопровождающегося пытками средневековья, произвола и грабежа. Сотни, тысячи рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции были расстреляны в Бессарабии под предлогом борьбы с большевизмом. Даже буржуазные элементы этой провинции, смотревшие когда-то на румын как на избавителей от «большевистских ужасов», возмущены румынской администрацией. В прошлом году бессарабские депутаты и сенаторы (между ними тот же Инкулец) в румынском парламенте указывали на ужасы, которые происходят в Заднестровской провинции. С их слов видно, что даже местная буржуазия предпочла бы советский режим румынскому. И действительно, больше чем с уверенностью, на основании личных наблюдений и впечатлений от разговоров с беженцами, можно утверждать, что, исключая крупно-помещичью верхушку, нет ни одного элемента в сельском и городском населении, который бы не добивался освобождения от румынской оккупации и присоединения к СССР.
В целях борьбы с рабочим и коммунистическим движением, а также проявлениями недовольства края, румынское правительство усилило полицию, жандармерию и ввело осадное положение. Край был выделен на особое положение и с 15 октября 1922 года был введен институт бессарабского генерал-губернаторства. На должность генерал-губернатора, непосредственно подчиненного совету министров, был назначен палач-генерал Попович, пользующийся неограниченной властью. Таким образом, Бессарабия докатилась от республики и социальной революции до провинции, подчиняющейся произволу неограниченного владыки. Само собой разумеется, что подобное управление Бессарабией только углубляет враждебность населения к старому королевству Румынии, и мы полагаем, что, в интересах СССР и социальной революции, [необходимо] сделать все возможное для использования этого настроения».
Авторы письма рассматривали будущую Молдавскую республику главным образом как своеобразный военно-политический плацдарм для будущего отвоевания Бессарабии. При этом они преувеличивали степень оппозиционности населения к «румынскому гнету», его ненависть к «румынским боярам». Все-таки в стране была проведена довольно радикальная аграрная реформа, несколько утолившая земельный голод. Большинство населения получило возможность получать образование на родном языке. Кроме того, все те, кто не хотел жить в Румынии, к 1924 году в своем подавляющем большинстве ушли уже на северный берег Днестра, к тому же Котовскому. Собственно румынское большинство населения Бессарабии отнюдь не стремилось отделяться от Румынии и присоединяться к СССР. Весьма показательно, что в советском партизанском движении на территории Молдавской СССР в годы Великой Отечественной войны участвовало всего 7 этнических молдаван. Поэтому слова известной песни о смуглянке-молдаванке, собирающей партизанский молдаванский отряд, ничего общего с действительностью не имели.
20 июля 1924 года Исполком Коминтерна направил обращение к компартиям Польши, Литвы, Эстонии, Румынии, Чехословакии и Югославии, в котором утверждалось, что Румыния угрожает войной «русскому пролетариату». Это было начало подготовки операции по провозглашению Советской Молдавии и возможному будущему освобождению Бессарабии. А 29 июля было принято постановление Политбюро об образовании Молдавской республики. Обосновывая необходимость такого шага, авторы письма указывали на то, что «на левом берегу Днестра, в бывш[их] Херсонской и Каменец-Подольской губ[ерниях], живут компактной массой не менее 500.000–800.000 (а по утверждениям румын, до 2.000.000) молдаван, обладающих своим особым национальным бытом и говорящих на румынском диалекте, молдавском языке. Это население занимает не менее 16.000 кв. верст. В силу того, что оно расположено в пограничной полосе, оно, по соображениям чисто военного свойства, пользуется особенными заботами о своем экономическом благоустройстве. Если к этому добавить специфические культурные интересы молдавского населения, то, исходя из этнографического момента, на основе советской национальной политики, можно было создать автономную социально-политическую Молдавскую единицу в пределах УССР или в системе СССР. На наш взгляд, подобной единицей могла бы быть Молдавская Советская Социалистическая Республика».
При этом Котовский и его товарищи явно предпочитали иметь не автономную, а союзную республику, подчиненную непосредственно Москве, а не Харькову. Они рисовали перед высшим советским руководством заманчивые геополитические перспективы в случае,
